мешок какой вез, перебросив через раму. Вот только пацанчик в кепке мне очень знакомый. И железка в кармане, которую я ощущаю. Ой-вей-ла-ла-нах. Братцы, да вы в кучу решили собраться. И самого молодого гоняли за водкой и закуской, как я понимаю. Вон, сидор какой набитый, позвякивает при ходьбе.
Совсем замечательно. Часика три я еще потерплю, вы как раз поужинаете. А потом в гости загляну. Со всем почтением.
Жили господа разбойники небогато. У соседей бревенчатые дома, крыши шифером покрыты. Огородики, где-то вдали баньку раскочегарили, дымком и запахами распаренных веников тянет. А у этих — натурально перекошенная хибара с дощатой крышей и ставни сто лет не открывали, мхом уже поросли. И забор на честном слове стоит, половина штакетин переломана.
Пробрался во двор, обошел кругом. Вроде посторонних нет. Теперь вопрос в том, как внутрь попасть. Подошел к двери, чуть-чуть ладонью надавил. Стоп, наружу открывается. Значит, тянем. Еле-еле. Блин, что за хозяева — крючок на разболтанной петле, щель такая, что почти руку просунуть можно. Но я ножиком приподнял и в дом просочился. По миллиметру.
Дверь за собой прикрыл, прислушался и принюхался. Храп различаю, как минимум два голоса. Сивухой воняет. Похоже, с деньгами у троицы не очень хорошо, раз такую дрянь покупают. Еще капустой квашеной смердит и чем-то приторным. Не могу узнать, чем трапезничали будущие покойники. Позже осмотрюсь в деталях. Пока надо рекогносцировку сделать.
Проверил ногами, не скрипят ли половицы под ногами. Вроде тихо. Здесь пол пока держит. Поэтому присел и двинулся вперед гуськом. Когда в бараках ночами нужно было из конца в конце пробраться, похожим образом поступали. Там специально доски сколачивали с щелями и гвозди жалели. Поэтому поскрипывало все при ходьбе. А капо — в пол-глаза спал. Кто вздумает без разрешения кучковаться или еще что затеет — плетей утром получит.
Вот и пригодились старые знания. Руку вперед, ладонью вниз. Вес на нее по чуть-чуть подал, оценил упругость поверхности. Если болтается деревяшка — правее или левее выберу. В крайнем случае — можно и на нее, но тогда минуты три-четыре придется вперед сдвигаться, давя скрип и занимая устойчивое положение. Как рука утвердилась, ногу подтягиваем также медленно и печально. Зато без единого звука я добрался до дверного проема между сенями и комнатой. Не разгибаясь, чуть-чуть влево голову выставил. На лице у меня свитер, шапка натянута — нет яркого светлого пятна. Мало того — если даже кто-то не спит и глаза пучит — непонятное движение заметят на уровне плеч. Вниз редко кто смотрит. Зато я прекрасно в потемках все различаю и цели разбираю.
У печи в левом углу лавка. На ней один из бандитов спит. Судя по габаритам — шпаненыш. В правом углу кровать, с нее рука свисает с наколками. Это главарь. И храп от печи долетает — на печной лежанке под потолком громила бока давит. Там сейчас хорошо, тепло. Можно без одеяла спать.
Все. С диспозицией разобрался, даже табуреты у стола разглядел. Против часовой пойду, так будет удобнее. Где тут у меня полешко в сенях валялось? Свалили грудой у стены, не все для растопки использовали. Вот я оттуда покрупнее и поувесистее и добуду. Чтобы с одного раза каждому хватило.
* * *
В полной тишине добрался до кровати и с оттягом тяжелой деревяшкой ударил по голове Плутова. Сразу отключился, даже заорать от боли не успел. Тут же налево и еще раз от души по растрепанным вихрам малолетки. И этот готов.
Наверху печи завозились, но я ждать не стал. Вцепился в громилу и выдернул на себя, словно мешок с картошкой из кузова грузовика на землю сбрасываешь. Как только он рухнул, подхватил полено и без жалости несколько раз долбанул по голове. Этот бандит самый сильный, крепкий на удар. Поэтому к нему нужно со всем почтением. Шагнул назад, прислушался. Все, хрипит, но еще жив. Зато шевелиться не может. Значит, отрабатываем стандартную процедуру, при помощи которой мы «крыс» в лагере обезвреживали. Ведь загнанная крыса обязательно постарается в глотку вцепиться, только дай шанс. Поэтому правый локоть бандиту вышибаю, затем левый. Хрип перешел в надсадный стон и я деревяшкой еще раз прицельно ударил. Теперь точно не набросится. Можно всю троицу вязать.
Парочку пособников упаковал захваченной проволокой. Руки за спиной, на тугой узел. И еще большие пальцы. Заодно голени стянул в одно целое. Гибкая толстая проволока здесь везде в ходу. У заправки моток валялся. Скорее всего — выпал из кузова, когда снага на чермет везли сдавать. А еще — с металлами интересная штука происходит. Они за счет упорядоченной структуры никаких эфирных отпечатков толком не держат. Пару часов полежат — и все. Сыскной Приказ даже с привлечением магов хозяина проволоки не определит и не отследит. С веревками все куда хуже. Там специалисты и через сутки могут попытаться ауру составить или след взять. Впитывает живые проблески ворсистый материал. А мне следы не нужны. Я тут собираюсь много нехорошего сделать.
— Ты кто, падаль, — с трудом прошепелявил Плутов. Я его на табуретку усадил, ноги прихватил, руки вперед вытянул, ладони найденными ножами к столешнице пришпилил. Во рту у главаря толстая палка, остатками проволоки через затылок за края прихвачена, чтобы не выпала. И не перегрызть — там надо зубы как у орка иметь или твари какой-нибудь.
Проверил еще раз, что никто не сможет бодрым зайцем скакать по избе, керосиновую лампу зажег, сбоку поставил. Опустил свитер, шапочку закатал на лоб. Улыбнулся.
— Добрый вечер, господин хороший. Как и обещал, зашел в гости. Обещал ведь? Да. А я свои обещания держу.
В нос ударил запах дерьма. Похоже, бедолага обделался. Хотя, я бы на его месте тоже вряд ли радовался жизни. Потому что подельники не помогут, гость настроен очень решительно. И прошлая встреча паршиво закончилась. За такие концовки нелюди живьем хоронят, предварительно переломав все кости. Так что — у нас будет долгая ночь. До момента, когда мне уходить, еще часов пять или даже шесть. Хотя раньше управлюсь, в этом уверен. Клиент уже поплыл. Вряд ли проблемы с ним будут. Это фанатики и обреченные, вроде меня, готовы боль и пытки терпеть сутками. А твари татуированные любят жрать, пить, сладко спать и издеваться над слабыми. Когда карма бумерангом обратно в лоб бьет — очень удивляются. И себя жалеют.
— Значит, мы с вами, господин Плутов, остановились на сумме в пятьсот пятьдесят денег.
