Лев Николаевич, недолго думая, приехал именно к нему ночью в Тулу, чтобы увезти с собой. А тот говорит, мол, я Вам не уездный врач, никуда ездить не обязан по ночам.
– И что же?
– Так и не поехал. Теперь обижены друг на друга.
– Действительно, ничего страшного, помирятся, – уверенно сказал Шляпников. – Ну а Вы, молодой человек, как Вам в Туле? Вас же перевели в Тулу из уезда? Вы то в Америку не собираетесь?
– Всё хорошо, Василий Иванович, вникаю, учусь у старших, – ответил Трегубов. – Много нового, конечно. Сейчас, например, ведём дознание в инструментальном цеху оружейного завода у штабс-капитана Мосина, очень интересное место, должен заметить.
– Что на этот раз натворил этот господин? – спросил Шляпников, отправляя в рот кусочек жареной утки.
– Что может натворить штабс-капитан? – удивился Иван. – Он весьма благородного вида человек, знающий инженер, конструирует новое оружие.
– Ну вот, говорите, учитесь, а сами ничего то не знаете. Офицер… Позор армии, а не офицер! Кабы не заступничество Бестужева-Рюмина – не знаю уж чем он ему угодил – сидел бы в тюрьме, где ему самое и место.
– Позвольте, Василий Иванович, мы с Вами об одном и том же Мосине говорим? Сергее Ивановиче?
– О нём самом, – Василий Иванович вытер губы краем салфетки и продолжил. – Вы же знаете Арсеньевых, Александр Францевич?
– Каких именно? – уточнил доктор.
– Николая Владимировича?
– Да, встречался. Говорят, он сейчас в основном в столице живет?
– Правильно, а в имение взял отца Мосина, приютил, можно сказать. И чем же отблагодарил сынок за это, знаете?
– Нет, чем же? – спросил земский врач.
– Совратил жену Арсеньева, Тургеневу Варвару Николаевну, а она – мать двоих детей.
– Не может быть! Что Вы такое говорите! – воскликнул Трегубов. – Это неправда. Сергей Иванович – благородный человек.
– Благородный, думаете? Так и это ещё не всё: он вознамерился застрелить её мужа, чтобы добиться совместной жизни с любовницей.
– Что Вы такое говорите, Василий Иванович! Неужели такое возможно? – поразился Рар.
– В январе прямо в дворянском собрании вызвал Арсеньева на дуэль.
– И что было дальше? – спросил земский врач.
– Николай Владимирович не стал стреляться, а рассказал всё начальству Мосина, и тот получил несколько суток ареста.
– Боже мой!
– Но и это ещё не конец, – продолжал помещик. – Поехал ваш штабс-капитан этим летом в Петербург к Арсеньеву – то ли договориться полюбовно дать жене развод, то ли снова на дуэль вызвать. Кто знает? И тут, должен признаться, Арсеньев сам повел себя под стать этому Мосину. Представляете, решил продать ему свою жену за пятьдесят тысяч рублей! Развод в обмен на деньги. Вот времена и нравы! Сплошное безобразие!
За столом воцарилось молчание, которое нарушила Наталья Алексеевна:
– Какой ужас Вы рассказали! Как можно продавать свою жену, женщину, мать своих детей! Даже во время крепостничества помещики не торговали своими семьями, а тут… Может, права была эта Варвара Николаевна, что выбрала офицера, который за любовь на дуэли драться готов, а не этого Арсеньева, который её как лошадь продавал?!
– Вы слишком юны и наивны, сударыня, – сказал Шляпников.
– И чем всё закончилось? – спросил Александр Францевич.
– А как всегда – ничем. Откуда, спрашивается, у штабс-капитана может быть пятьдесят тысяч? – ответил помещик. – Ниоткуда! Поэтому Арсеньев в столице, его жена и штабс-капитан здесь, в Туле.
После рассказа Шляпникова беседа уже не клеилась, и гости один за другим стали расходитЬся.
– Миша, скажи, пожалуйста, – спросил перед отъездом друга Иван, – у тебя же дрова на зиму заготовлены?
– Да, – удивился вопросу Торотынский.
– Можешь попросить Игнатьевича нарубить несколько на щепки?
– Да, я его сейчас попрошу, он тебе телегу в город привезёт.
– Мне не нужна телега, нужно немного щепок.
– Хорошо, как скажешь.
Уже на обратном пути Наталья Алексеевна посетовала:
– Этот Шляпников – прямо как персонаж Гоголя из «Мертвых душ», такой циничный и неприятный.
– Вы заблуждаетесь, – ответил Иван, – они с женой – хорошие люди. Просто не все одинаково готовы к переменам, некоторым нужно больше времени. Перемены их пугают. И помимо прочего, Василий Иванович – любитель поспорить, неважно с кем и о чём, но очень темпераментно.
– Хорошо, пусть так, Вы его лучше знаете. А вот Ваш друг мне понравился.
– Михаил?
– Да. Это так интересно – уехать посмотреть другие страны и континенты! Но для этого, конечно, нужны деньги, на учительские не получится далеко уехать.
– Однако, я слышал, что в гимназии неплохо платят, гораздо лучше, чем в полиции, например. А Михаил едет не столько из любопытства, сколько из желания забыться, получить новые впечатления.
– Да, платят неплохо – обучение же платное, – и за дополнительные уроки нам доплачивают отдельно. Но это отнюдь не значит, что можно отправиться в кругосветное путешествие. Значит, Михаил бежит от воспоминаний? Что это – несчастная любовь? – поинтересовалась Наталья Алексеевна.
– Я бы назвал это семейной трагедией, – ответил Иван.
– Кто-то упоминал на обеде суд, – вспомнила девушка.
– Да, был суд над его матерью, которая отравила его отца.
– Какой ужас! Мне бы на его месте тоже хотелось бы забыть такое.
Смеркалось, когда конный экипаж въехал в мерцающий вечерними огнями город. Иван спросил свою спутницу:
– Мы увидимся завтра вечером?
– Я Вам ещё не надоела? – улыбнулась Наталья Алексеевна.
– Что Вы такое говорите! – горячо воскликнул Трегубов. – Наоборот!
– Хорошо, – ответила молодая учительница. – Только не завтра, завтра у меня дополнительные уроки. Может быть, во вторник?
– Давайте во вторник, – согласился Иван.
Когда Иван отъехал от дома, где жила учительница, он вспомнил, что предстоит разговор с сестрой. Как сказать ей то, что Наталья Алексеевна ему нравится, чтобы она не ревновала? «Может, стоит их познакомить?» – подумал Иван, сидя в арендованном экипаже. Под его ногами лежали нарубленные Степаном Игнатьевичем щепки.
9.
В понедельник утром Иван появился на службе раньше всех. С сестрой ему так и не удалось нормально переговорить: Софья продолжала дуться. В полиции Трегубов сразу прошёл в кабинет пристава и сел за документы по делу на заводе. У него появилась идея, но нужно было сделать всё быстро, так как на вторую половину дня у него уже были планы. Урядник настолько погрузился в чтение, что не заметил, как пришёл Столбов.
– Трегубов, доброе утро! Ты что, не уходил домой?
– Доброе утро, Илья Петрович, – ответил Иван, вставая. – Уходил, конечно, но появилась одна идея.
– Сиди, сиди, я найду себе место.
– Я решил представить все допросы в виде рисунка, потому что голова кружится от такого количества людей и их действий. Вот смотрите: это цех, это вход, вот эти крестики с фамилиями – это
