слову "любовь". Хоттентоты описываются как "холодные и безразличные друг к другу" в браке. На Золотом побережье "между мужем и женой нет даже видимости привязанности"; то же самое происходит и в первобытной Австралии. "Я спросил Бабу, - говорит Кайе, рассказывая о сенегальском негре, - почему он иногда не веселится со своими женами. Он ответил, что если бы он это делал, то не смог бы управлять ими". Австралийский туземец на вопрос, почему он хочет жениться, честно ответил, что ему нужна жена, которая будет добывать для него пищу, воду и дрова, а также нести его вещи в походе.40 Поцелуй, который кажется таким незаменимым в Америке, совершенно неизвестен первобытным народам или известен только для того, чтобы быть презираемым.41
В целом "дикарь" относится к своему сексу философски, с едва ли большими метафизическими или теологическими опасениями, чем животное; он не размышляет над ним и не впадает в страсть по этому поводу; для него это такая же само собой разумеющаяся вещь, как и еда. Он не претендует на идеалистические мотивы. Брак для него - не таинство и не пышная церемония; это откровенно коммерческая сделка. Ему никогда не приходит в голову стыдиться того, что при выборе спутницы жизни он подчиняет эмоциональные чувства практическим соображениям; он скорее стыдился бы обратного и потребовал бы от нас, если бы был таким же нескромным, как мы, объяснения нашего обычая связывать мужчину и женщину почти на всю жизнь, потому что сексуальное желание на мгновение приковало их своей молнией. Первобытный мужчина рассматривал брак не с точки зрения сексуальной свободы, а с точки зрения экономического сотрудничества. Он ожидал от женщины - и женщина ожидала от него - не столько милости и красоты (хотя он ценил в ней и эти качества), сколько полезности и трудолюбия; она должна была быть экономическим активом, а не полным убытком; в противном случае этот "дикарь" никогда бы не задумался о браке. Брак был выгодным партнерством, а не личным дебошем; это был способ, с помощью которого мужчина и женщина, работая вместе, могли добиться большего процветания, чем если бы каждый из них работал в одиночку. Везде, где в истории цивилизации женщина переставала быть экономическим активом в браке, брак приходил в упадок, а иногда и цивилизация приходила в упадок вместе с ним.
II. СЕКСУАЛЬНАЯ МОРАЛЬ
Добрачные отношения - Проституция - Целомудрие - Девственность - Двойной стандарт - Скромность - Относительность морали - Биологическая роль скромности - Прелюбодеяние - Развод - Аборт - Инфантицид - Детство - Личность
Величайшей задачей морали всегда является сексуальное регулирование, ведь репродуктивный инстинкт создает проблемы не только в браке, но и до и после него, и грозит в любой момент нарушить общественный порядок своим упорством, интенсивностью, презрением к закону и извращениями. Первая проблема касается добрачных отношений - должны ли они быть ограничены или свободны? Даже среди животных секс не совсем безудержен; отказ самца от самки , за исключением периодов гона, сводит секс к гораздо более скромной роли в мире животных, чем та, которую он занимает в нашем собственном развратном виде. По выражению Бомарше, человек отличается от животного тем, что ест, не будучи голодным, пьет, не испытывая жажды, и занимается любовью в любое время года. Среди примитивных народов мы находим некий аналог или обратную сторону животных ограничений - табу, наложенное на отношения с женщиной в период менструации. За этим общим исключением добрачные связи в самых простых обществах по большей части остаются свободными. Среди североамериканских индейцев молодые мужчины и женщины свободно спаривались, и эти отношения не считались препятствием для брака. Среди папуасов Новой Гвинеи половая жизнь начиналась в чрезвычайно раннем возрасте, и добрачная распущенность была правилом.43 Подобная добрачная свобода существовала у сойотов Сибири, игоротов Филиппин, туземцев Верхней Бирмы, кафиров и бушменов Африки, племен Нигера и Уганды, Новой Джорджии, островов Муррея, Андаманских островов, Таити, Полинезии, Ассама и т. д.44
В таких условиях мы не должны ожидать, что в первобытном обществе будет много проституции. Эта "древнейшая профессия" сравнительно молода; она возникает только с цивилизацией, с появлением собственности и исчезновением добрачной свободы. То тут, то там мы видим девушек, продающих себя на время, чтобы собрать приданое или обеспечить средства для храмов; но это происходит только там, где местный моральный кодекс одобряет это как благочестивую жертву в помощь экономным родителям или голодным богам.45
Целомудрие - соответственно позднее развитие. Первобытная дева боялась не потери девственности, а репутации бесплодной;46 Добрачная беременность чаще всего была скорее подспорьем, чем помехой в поисках мужа, поскольку разрешала все сомнения в бесплодии и обещала выгодных детей. Более простые племена до появления собственности, похоже, относились к девственности с презрением, как к признаку непопулярности. Камчадальский жених, обнаруживший, что его невеста - девственница, был очень огорчен и "жестоко издевался над ее матерью за то, как небрежно она воспитывала свою дочь".47 Во многих местах девственность считалась препятствием для брака, поскольку возлагала на мужа неприятную обязанность нарушать табу, запрещавшее ему проливать кровь любого члена своего племени. Иногда девушки предлагали себя незнакомцу, чтобы снять это табу, запрещающее им выходить замуж. В Тибете матери с тревогой искали мужчин, которые могли бы обесчестить их дочерей; в Малабаре девушки сами обращались к прохожим с той же целью, "потому что, пока они были девственницами, они не могли найти себе мужа". В некоторых племенах невеста была обязана отдаться свадебным гостям, прежде чем войти к мужу; в других жених нанимал человека для лишения невесты девственности; в некоторых филиппинских племенах для выполнения этой функции для будущих мужей назначался специальный чиновник, получавший высокую зарплату.48
Что же превратило девственность из недостатка в добродетель и сделало ее элементом моральных кодексов всех высших цивилизаций? Несомненно, это был институт собственности. Добрачное целомудрие стало продолжением того собственнического чувства, с которым патриархальный мужчина смотрел на свою жену, и распространилось на дочерей. Ценность девственности возросла, когда в условиях брака по купле невеста-девственница стала приносить более высокую цену, чем ее слабая сестра; девственница своим прошлым давала обещание супружеской верности, которая теперь казалась такой ценной для мужчин, охваченных беспокойством, чтобы не оставить свое имущество тайным детям.49
Мужчины никогда не думали о том, чтобы применить те же ограничения к себе; ни одно общество в истории не настаивало на добрачном целомудрии мужчины; ни в одном языке не было слова, обозначающего девственного мужчину.50 Ореол девственности сохранялся исключительно для дочерей и давил на них тысячью способов. Туареги наказывали смертью за
