не мог – его номер расположен на пятом этаже, да еще и в другом крыле.
– М-да, – глубокомысленно произнес Сиверов, – чтобы так неосторожно себя вести, надо иметь очень веские причины. Например, ревность. Или месть. Этот Манчини, случайно, не соблазнил его сестру?
– У Драговича нет сестры, – проворчал Федор Филиппович. – И жены нет. Нет даже матери, чтоб ты окончательно успокоился. А Манчини никогда не бывал в Сербии и Черногории. Личные мотивы исключены, Глеб.
– И это, конечно, было проверено.
– Не ты один умеешь работать. Я могу продолжать?
– Виноват, – сказал Сиверов. – Иногда и на могилы нападает любопытство.
– Так вот, – продолжал Федор Филиппович. – Как будто всего этого было мало, в номере Драговича обнаружили пустую коробку из-под пистолетных патронов. Девятимиллиметровых, чешского производства – словом, от того самого пистолета. Она валялась в мусорной корзине, как какой-нибудь пакетик из-под чипсов или сигаретная пачка.
– У, – разочарованно протянул Глеб, явно шокированный таким непрофессионализмом.
Генерал посмотрел на него с любопытством, явно ожидая продолжения.
– Еще что-нибудь скажешь? – спросил он.
– Для однозначного вывода этой информации маловато, – выпрямившись и напустив на себя серьезный вид, сказал Сиверов. – Пока мне кажутся наиболее вероятными два варианта: либо этот Драгович неумный дилетант, либо имела место грубая подстава. Кто он, вообще, такой? Писатель, художник, политик? Что у него за дела с обществом российско-сербской дружбы? Чем занимался в Москве – договаривался о проведении дней сербской культуры?
Федор Филиппович одобрительно покивал головой.
– Надо вам сказать, – доверительно сообщил он, – что это самое общество российско-сербской дружбы после инцидента в гостинице «Россия» долго имело весьма бледный вид. Трясли их, как грушу, и кое-что вытрясли. Этот Слободан Драгович имеет к культуре и всякому там фольклору такое же отношение, как и к ракетостроению. По образованию – инженер-строитель, активный участник боевых действий в Косово, авторитетный полевой командир. С недавних пор вплотную занялся политикой, но лично у меня сложилось впечатление, что делалось это скорее для отвода глаз. Под видом разнообразных переговоров и урегулирований этот парень продолжал формировать боевые дружины, закупать оружие, боеприпасы, горючее… И в Москву он приехал не хороводы водить. Деятели из общества, которые его пригласили, очень долго крутили хвостом, прежде чем признались, что Драгович приезжал сюда за деньгами.
– Он их получил? – быстро спросил Глеб.
– Они утверждают, что нет. Он исчез из гостиницы как раз накануне процедуры передачи денег и больше не появлялся. Международный розыск также ничего не дал.
– Тогда это действительно подстава, – уверенно сказал Сиверов. – Потому что иначе получается полная ерунда. Человек уже много лет воюет, защищая свой народ. Едет в Москву за деньгами, которые нужны ему, чтобы продолжать эту войну. А может, и еще зачем-нибудь – например, накормить голодных, приютить бездомных. Или просто поделить эти бабки с друзьями по оружию и, скажем, пропить… Словом, миссия у него важная. Я не спрашиваю, откуда деньги…
– И правильно делаешь, – вставил Потапчук.
– …потому что получить ответ не рассчитываю. Да он мне и не нужен. Сербы всегда смотрели на Россию с надеждой. Россия их, конечно, предала, но все-таки не до конца, и лучшего союзника им все равно не найти. И вот, имея такой расклад, Драгович, практически не скрываясь, идет в номер к Манчини и всаживает в беднягу четыре пули. При этом он оставляет после себя вагон прямых улик, а для полноты картины еще и сбегает из гостиницы, не заплатив по счету. Отлично! Налицо международный скандал, в котором оказываются замешаны не только Россия и Италия, но еще и Сербия – та самая Сербия, за которую он уже много лет дерется с оружием в руках. Получается, что Россия с Италией в ссоре, и обе при этом очень, очень сердиты на сербов. Просто великолепно! С такими патриотами Сербии никакие враги не нужны. Я только не понимаю, как все это было проделано и куда подевался Драгович. Он не мог, не должен был убить этого итальянца, потому что ему это было совершенно ни к чему. И вся эта гора улик… Тут ведь как с лекарством: стоит принять слишком много таблеток, и можешь твердо рассчитывать на обратный эффект – летальный исход вместо выздоровления практически гарантирован.
– Точно так же рассуждали и те, кто вел следствие, – согласился Федор Филиппович. – Драговича продолжали искать по всем аэропортам, морским и железнодорожным вокзалам, и на каждом посту пограничного контроля имелась его фотография. Но все несообразности, на которые ты так точно указал, тоже не были оставлены без внимания. А потом всплыл этот Алехин…
– Алехин?
– Юрий Алехин, охранник казино «Фортуна». Видите ли, когда в Югославии началась заваруха, он уехал туда по туристической путевке и сразу же примкнул к отряду, которым командовал Драгович. Тогда многие так делали – кто ради денег, кто из солидарности, из желания помочь братьям-славянам… Алехин из числа последних. С Драговичем он сошелся довольно близко…
– Фронтовое братство, – вставил Глеб.
– Оно самое. Он спас Драговичу жизнь, вынес его, раненого, из-под огня. Видел шрам на щеке? Алехин, по его словам, своими руками зашивал этот порез обычной швейной иголкой.
Ирина Андронова зябко передернула плечами, но промолчала. Она не понимала, какое отношение все это имеет к ней, но задавать вопросы не спешила: вряд ли Федор Филиппович искал встречи с ней только для того, чтобы попугать ее всеми этими кровавыми историями.
– Алехин получил от Драговича письмо, – продолжал Потапчук, – в котором тот сообщал о своем скором приезде в Москву. По каким-то причинам ответить Драговичу вовремя Алехин не сумел, а потому просто явился в аэропорт, чтобы встретить приятеля там. Так вот, Драгович, который всего месяц назад прислал ему теплое письмо, где сам настойчиво предлагал встретиться, своего фронтового друга попросту не узнал. Да и сам Алехин, когда немного поостыл, начал сомневаться, что видел в аэропорту именно Слободана Драговича. По его словам, у того сильно изменилась походка, а заодно и голос. Кроме того, в речи серба Алехину почудился акцент…
– Думаю, албанский, – предположил Глеб.
– Голова у тебя работает неплохо, – с удовольствием констатировал Потапчук. – Да, албанский. Все сходится, не так ли? Никто не получил бы большей выгоды от этого трехстороннего международного скандала, чем албанцы. И кто, кроме них, мог быть заинтересован в том, чтобы деньги, за которыми ехал Драгович, не
