поводу, — мотнул головой Смирный, — тут дело обстоит гораздо серьезней. Я хочу рассказать вам об убийстве двух девушек должностными лицами милиции и прокуратуры, которые сейчас занимают руководящие посты.
— Уголовные преступления не в нашей компетенции. Почему не обращаетесь в прокуратуру области?
— Дело в том, что у преступников везде свои люди, в том числе и в прокуратуре области. У меня нет другого выхода, как обратиться к вам. И вообще, если люди такого уровня совершают убийство, разве это не угрожает государственной безопасности страны?
— Нет, нет, вы не думайте, что я не хочу слушать вас, — примиряюще изрек комитетчик. — Просто я хотел убедиться, что вы пришли по адресу. Вы абсолютно правильно заметили, что преступления, особенно тяжкие, как убийства, совершенные должностными лицами, угрожают устоям государства. Итак, успокойтесь и начинайте рассказывать, я вас внимательно слушаю.
Когда Смирный закончил свой рассказ, Крупенко долго сидел в задумчивости, прокручивая в голове все варианты отреагирования на такую серьезную информацию. Наконец он заговорил:
— Николай Васильевич, я вас слушал очень внимательно, ваша информация заслуживает полного доверия. Я сегодня же доложу своему руководству о нашем разговоре и будем решать, какие действия нам предпринять. Кстати, вы знакомы с моим коллегой из КГБ города Энска?
— С Дорофеевым? — спросил Смирный и безнадежно махнул рукой. — Он же дружил с Исхаховым Алимом, постоянно охотились вместе.
— Черт подери, куда ни кинь, везде клин! — выругался Крупенко. — Мы настоятельно рекомендуем своим сотрудникам, чтобы не завязывали близких дружественных отношений с кем бы то ни было. А на деле как? Везде круговая порука! Хорошо, мы его информировать не будем, а задействуем собственные силы.
— И как мне узнать, что пошли какие-то движения?
— Мы вам сообщим.
— А как?
— Узнаете, — в конце разговора улыбнулся Крупенко. — До скорой встречи.
Прибыв в Энск и отчитавшись о командировке, Смирный пришел домой, поцеловал жену и подарил ей духи, купленные в большом городе по случаю грядущего праздника, и они сели пить чай. Марина пододвинула тарелку с пончиками поближе к мужу и поинтересовалась:
— Как съездил?
— Хорошо. По пути заскочил в КГБ и попросил помощи.
— В чем? — взволнованно спросила она.
— В раскрытии убийства тех девушек.
— Господи, зачем тебе это надо?! — взмолилась жена. — Один раз уже стреляли, сейчас тебя убьют, и никакой КГБ не поможет! Никому нет дела до этих убийств, а тебе все надо! Может быть, забыть все, что было на службе в милиции и спокойно жить дальше? Тебе же сейчас хорошо, нашел нормальную работу, не нагружаешься, как раньше…
— Марина, я же тебе все объяснил ранее, — не дал договорить жене Смирный. — Убийцы продолжают работать, занимают высокие посты, а я смирюсь и буду спокойно смотреть на это? У нас только фамилия смирная, а в остальном нас прогнуть невозможно. Нет, я пойду до конца!
Тут зазвонил телефон, Смирный выскочил из-за стола и взял трубку. На том конце провода был Овсянников:
— Василич, когда приехал?
— Только что.
— Я сейчас заскочу к тебе, тут такие новости…
— Серьезные? — с учащенным сердцебиением поинтересовался Смирный. — Нашлись девушки?
— Нет, но близко к этому, — быстро ответил Овсянников. — Жди, я бегу!
Положив трубку, Смирный вопросительно посмотрев в сторону Марины, пожал плечами:
— Там что-то случилось. Сейчас Слава придет и расскажет.
Марина с тревогой вдохнула воздух и со шкафа достала чашку для гостя.
Вскоре прибежал запыхавшийся Овсянников и с порога сообщил новость:
— Руслана убили!
— Где?! — удивленно вскинул голову Смирный. — Он же сидит!
— На зоне и убили. Заточкой в грудь, умер сразу.
— И кто же убил? Нашли?
— Одноотрядник. Он уже дал показания. Все это мне по телефону рассказал тюремный опер.
— Избавились от опасного подельника?
— Вот и я так думаю, — кивнул Овсянников, отхлебывая горячий чай. — Демченко постоянно бывает в этой колонии, хорошо знаком с хозяином* (начальник исправительного учреждения).
— Хочешь сказать, что убийство подстроено им?
— А почему бы и нет?
— Слишком витиевато, — засомневался Смирный. — Зная Демченко и его умственные способности, сомнительно, что он так тонко проделал эту операцию. Но чем черт не шутит! Хорошо, будем иметь в виду.
— Еще одна новость, — ошарашил своего друга Овсянников. — У Эльмурзиева подозрение на рак горла, на днях он уезжает в Москву на обследование.
— Фьють, — удивленно свистнул Смирный. — Бог, видя наше бездействие, потихоньку начинает сам наказывать грешников?
— И я так подумал, — улыбнулся Овсянников. — Но богу придется попотеть, впереди много работы.
— Мы ему подсобим, — хохотнул Смирный. — Я привлек на свою сторону КГБ области. По крайней мере, они обещали мне помочь.
— А-аа, на них надежды мало, — махнул рукой оперативник. — Они перестраховщики и без трупов вряд ли что-нибудь предпримут. А вот, если найдем трупы, их помощь будет неоценима. Так что, скоро лето, пойдем искать могилы наших девушек.
— Пойдем, поищем, — задумчиво произнес Смирный и долго сидел за столом, погруженный в свои мысли, покуда гость не засобирался домой.
— Василич, я пошел.
— А, уходишь? — встрепенулся он. — До свидания, держи меня постоянно в курсе дела. Чувствую, что дело постепенно начинает трогаться с мертвой точки. Тут два варианта: или они окончательно похоронят дело, избавившись от ненужных свидетелей, или мы раскопаем захоронения и инициируем возбуждение уголовного дела с вытекающими оттуда последствиями.
— Похороны, могилы, раскопки, — поворчал оперативник, покидая дом друга. — Когда же мы поставим точку в этом мрачном деле?
8
Весна уже полностью вступила в свои права, журчали ручьи, щебетали птички, над городом в сторону студеного моря величественно проплывали косяки лебедей и крикливых гусей. В один из таких дней Смирному обратился сослуживец по новой работе Аристарх Никонов, худощавый мужчина в годах, никогда не выпускающий изо рта папиросу:
— Коля, с тобой хочет поговорить одна женщина. Она моя соседка, слезно просила устроить с тобой встречу.
— Кто она такая и чего хочет?
— Она мама одной из пропавших девушек.
— А что я могу ей сказать? — развел руками Смирный. — Я уже не работаю в милиции, властных полномочий у меня нет.
— Не знаю, что она хочет, но она очень сильно желает поговорить с тобой. Пожалуйста, не откажи ей в просьбе, а то она совсем плоха, сильно болеет.
— Ладно, — после некоторого раздумья согласился сыщик. — Когда и где?
— А давай у меня, пригласим ее, она живет за стенкой, — предложил Никонов. — За чашкой чая и поговорите.
Когда вечером Смирный зашел к Никоновым, Аристарх, потушив недокуренную папиросу о пепельницу, кулаком постучал по стене на кухне. Послышался ответный стук, и вскоре в квартиру зашла блеклая женщина сорока пяти лет, кивком головы поздоровалась с мужчинами и уставилась на Смирного взглядом, полным печали и отчаяния.
