вдруг «сбились в кучу» два ярчайших ученых современности.
Не водки же попить!
Хотя и это, как ни крути, возможный повод…
Расходились поздно. Хотя, по большому счету, вроде бы и не очень — сразу после 18.00, однако осенняя темень слишком рано опускает свой мрачный занавес на улицы красавицы-Москвы.
Вот нашим героям и показалось, что на дворе уже ночь.
* * *
Против центрального входа стоял шикарный черный лимузин. Из почти до упора опущенного правого оконца наружу безвольно свисала чья-то рука, упрятанная в ткань парадного кителя.
— Похоже, это за вами, — крякнул Лосев, сопровождавший «дорогих гостей». («Слабовидящий», говорите… Тогда как он смог разглядеть такую картину с приличного, скажем так, расстояния? Заметил силуэт или просто что-то почувствовал? Ведь известно, что люди, имеющие какой-то физический изъян, часто компенсируют его последствия за счет выдающейся интуиции.) — Во времена пошли…
— Ничего… Мы с тобой и от дедушки ушли, и от бабушки… И от этих волков непременно отделаемся, — «подлил маслица в огонь» такой же (во всяком случае, ничуть не меньший) вольнодумец Мыльников.
— Посмотрим, — уклончиво парировал столичный философ, памятуя о многолетнем и порой печальном опыте общения с представителями разнообразных совпарторганов.
Тем временем рука в окошке согнулась в локте, и чей-то указательный палец поманил наших героев к себе.
Первым к машине успел, естественно, Плечов и сразу же узнал в сидящем спереди мужчине своего друга.
— Я прямо с совещания, — как бы оправдываясь, сообщил Копытцев и сочно зевнул. — Вот… Решил заехать за вами, ну и задремал. Не высыпаюсь отчаянно…
— Сочувствую. Но поступил ты очень правильно, — похвалил комиссара Ярослав. — Давно ждешь?
— Не очень.
— Дмитрий Юрьевич, ну где вы там? — крикнул Плечов.
— А что случилось? — донеслось с высоты ступенек.
— Это Алексей Иванович… Леша!
— Ну, давай прощаться, старина, — Мыльников по-братски обнял коллегу и доверительно прошептал ему прямо в ухо: — Теперь мы с тобой, дружище, будем общаться каждый день.
— Я всецело «за»! — открыто улыбнулся Лосев.
* * *
Заблаговременно предупрежденная Фигина целый день крутилась, как белка в колесе. Но успела вовремя! К половине седьмого вечера стол, как и уславливались, был накрыт.
Во главе его стоял чугунный казанок, от которого исходил волнующий аромат. Ярослав приподнял крышку. Так и есть. Уха! Причем не простая — из судака. Эту серебристую, в полосочку, рыбу, между прочим, единственную из обитателей вод в столичном регионе, отнесенную ихтиологами к ценным промысловым породам, невозможно было спутать ни с какой другой.
— Ай да женушка, ай да молодец! Ох и повезло же мне! Ох и подфартило! Вот… Ни за что б не додумался, что из умницы, практически — всезнайки — да! — и первой на районе красавицы может получиться еще и знатная стряпуха! — пританцовывая вокруг стола, не уставал нахваливать свою половину наш главный герой. — Ну-ка, признавайся, где такая клюет?
— В Москве-реке, — улыбнулась Фигина, вытиравшая руки о фартук.
— На рыбалку сама ходила? — привычным шутливым тоном и дальше выяснял подробности Плечов. — Али еще с кем?
— Еще, — решила подхватить игру хозяйка. — Сосед с третьего этажа, да ты его знаешь — Степанович… По этому делу — большущий мастер!
— Поймаю я его, ох, пожалеет! — скорчив угрожающую мину, предупредил секретный сотрудник. — Хотя… Если ты имеешь в виду того полусогнутого физика-ядерщика…
— Точно! — кивнула жена.
— Может, и помилую. Интересно, сколько дедуле лет?
— Восемьдесят пять позавчера стукнуло, — оперативно проинформировала его и всех собравшихся Фигина. — Вот Виктор Степанович и решил испытать удачу. Как ни странно — получилось.
— А рыбу, выходит, отдал тебе? — не унимался Ярослав.
— Ну да… Кому же еще? Одному ему до конца войны столько не съесть. Сказал: «Приготовишь юшку — насыплешь мне миску».
— Так чего же ты ждешь? Давай бегом за стариком! А то как-то уж больно некрасиво получается…
— Шурика вместо себя послать можно? — спросила Ольга.
— Можно, — согласился Плечов. — Кстати, где он?
— В комнате играет с Андрюхой. Они, между прочим, уже поужинали.
— Санек, дуй быстрее к нам! — толкнув дверь, ведущую из кухни в следующее помещение, приказно рявкнул глава семейства.
— По вашему приказанию прибыл! — спустя мгновенье четко доложил старший сын.
И даже правую руку приставил к виску. Не положено, конечно, к непокрытой голове; однако отец корить наследника не стал. Только подумал: «Во дает! Чья же это школа?! Неужели Копытцева?» А вслух — спросил:
— Деда Витю с третьего этажа знаешь?
— Так точно! — опять же по-военному отрапортовал Шурик. — Мы с ним давние друзья!
— Веди его сюда. Скажешь: «Отец велел!»
— Есть!
Сын развернулся, как положено — через левое плечо и мигом умчался.
— Садитесь, братцы… Наливайте кто сколько хочет, но каждый себе сам, прислуги у нас нет. Ополовник на столе… Дмитрий Юрьевич, помнится, однажды вы очень убедительно разобрали слово «благодарю».
— Было такое, — согласился академик, выуживая из казанка огромную рыбью голову, которой он ни с кем не собирался делиться. — Дарить благо — это же так просто!
— А «благоухать» не из той же, часом, серии? — настойчиво продолжал допытываться его младший коллега.
— Намекаешь на сочетание «благая уха»?
— Ага! Проницательный вы наш…
— Все может быть, — призадумался Мыльников, чтобы спустя несколько секунд продолжить в своем духе, практически — скороговоркой: — Тем более что термином «уха» вплоть до восемнадцатого века на Руси называли любой суп: куриный, гороховый, лебяжий… Судачий, между прочим, был среди рыбных на особом счету…
— Вот как? А я и не знал, — удивленно признался секретный сотрудник.
— Русская речь, между прочим, сродни хорошей юшке: горяча, перчена! Эх, еще бы сто пятьдесят к ней… — заявил академик.
— Ой, простите, совсем забыл, — хлопнув себя по лбу, сорвался с места Копытцев. — У меня в машине кое-что припасено!
— Что это с тобой случилось, Лешенька? — укоризненно пробормотал ему вслед старый знакомый. — Самое важное упускаешь — так и из органов вылететь недолго… Давай шевелись: одна нога здесь, другая — там!
— На одной ноге далеко не ускачешь, — огрызнулся комиссар, впихивая ноги в туфли. — Ждите. Я мигом!
Он громко хлопнул дверью и вылетел на лестничную площадку, при этом чуть не задев сгорбленного старичка, в одной руке которого оказалась трость, а в другой — тонкая Санькина ладонь.
— Простите! — смущенно пробормотал Копытцев и, не останавливаясь, устремился вниз по лестнице.
Дедуля проводил незнакомого торопыгу недоуменным взглядом и, пропустив вперед Шурика, вошел в незапертую квартиру.
— Можно к вам?
— Да-да, конечно, дорогой Виктор Степанович! — придвинул к столу еще один стул гостеприимный хозяин. — Знакомьтесь, это академик Мыльников…
— Дмитрий Юрьевич? — вопросительно поинтересовался «новенький».
— Он, — улыбаясь, протянуло ладонь заезжее светило.
— А, знаете, мне доводилось читать некоторые ваши работы. Со многим соглашусь. Но и кое-какие
