смех – готовятся к танцам в честь Дня святого Валентина, не иначе.
– Что? – пробурчал в трубке голос Лиз.
– Ну и манеры у тебя, подруга.
– Эбс, это ты?
– Ага.
– Где тебя носит? Я тебе столько звоню!
– Это меня где носит? – Я повернулась и посмотрела на вход в заведение. Внутрь зашла компания парней, и официантка подошла к ним поздороваться. Я повысила голос, чтобы меня было слышно через их разговор. – А ты где была? Ты сказала, что будешь вовремя!
– Мне нужно было срочно помочь маме, я опоздала-то всего на полчаса. Извини. Я как приехала, сразу тебе позвонила, но ты была недоступна.
– Забыла зарядить мобильник. Он разрядился и выключился.
Официантка проводила шумную компанию к столику в задней части ресторана.
– Где ты вообще? Кто там кричит на заднем фоне?
– Я в ливанском ресторане на Эджвар-роуд.
– Ты что там забыла?
– Я на вечеринке с парнем, которого встретила на шествии.
– С кем?! Рассказывай давай!
– Обычный парень. Турок. Что рассказывать?
– Он горячий?
Я рассмеялась.
– Ну, прямо мечта-а, – протянула я, передразнивая южноамериканский акцент.
– Приведешь его на танцы? Не вздумай идти к нему, тащи его сюда!
– Лиз!
Бармен перестал вытирать стойку и посмотрел на меня. Я прикрылась рукой и продолжила уже тише:
– Я же не шлюха какая-нибудь, которая соблазняет парней направо и налево, а потом спит с ними! – бармен снова замахал тряпкой. – И вообще он возвращается в Турцию.
Лиз цокнула языком.
– Не надо так язвить. Не зарекайся не попробовав! И потом, ты сказала, что не хочешь встречаться с тем барристером…
– Каким еще барристером?
– Ну который дал тебе визитку на ярмарке профессий.
– Чарльз, что ли?
Я вспомнила визитку, которую он мне дал две недели назад, а я к ней даже не притронулась. Она гласила «Чарльз Логан, барристер Гринкорт Чамберс».
Лиз потащила меня к его стойке, потому что он на нас пялился, и сказала ему убедить нас стать барристерами. Он постоянно откашливался и поправлял галстук, пока горячо говорил о работе, а потом протянул мне визитку. Сказал звонить в любое время, если появятся вопросы. Чарльз был очарователен и симпатичен, хорошо одет и воспитан. А еще он напоминал Рэйфа Файнса в «Английском пациенте» своим акцентом, светлыми, песочными волосами и глубоко посаженными зелеными глазами. Отрицать не буду, он меня привлек.
– Думаешь, я ему понравилась?
– Естественно! Ты сказала, что не хочешь быть барристером, а он все равно убеждал тебя, потому что хотел продолжить разговор, хотя позади была целая очередь. А как он на тебя посмотрел! – она присвистнула. – Сидит, наверное, у телефона, ждет твоего звонка.
– И что мне теперь делать? Я не готова к серьезным отношениям, да и он куда старше меня. Он уже разобрался со своей жизнью, а я еще нет.
– Тогда беги к своему турецкому красавчику. Одна ночь, и все! Не усложняй. Снимай свой неряшливый свитер, распусти волосы и покори его.
– Лиз! – ответом мне послужили гудки – подруга положила трубку. Потом придется объяснять, почему я не привела его на танцы. И вообще, она что, забыла о моей диссертации?
В дальней части ресторана гремела музыка. Лестница вела на нижний этаж, в подвал. Я быстро пробежалась взглядом по ресторану: где-то половину занимали гости, но Оза нигде не было видно. Наверное, он внизу.
Я сняла пальто и свитер, под которым был черный лайкровый топик, и спустилась по лестнице. Зал был забит под завязку, свет приглушен. Из аудиосистемы в углу доносилась музыка, по периметру зала стояли столики с бутылками и стаканами.
– Я думал, ты ушла, – сказал Оз, материализовавшись сзади меня.
Я повернулась.
– И пропустила еду? Да ни за что!
Он наклонился ко мне и прошептал на ухо:
– Идем, познакомишься с моими друзьями.
– Э‑э… Да, конечно, – я запнулась, чувствуя себя дурой: я подумала, он меня поцелует. Что со мной случилось? Наверное, тут кислорода не хватает, вот все приличия и вылетели у меня из головы.
Оз представил меня Юсефу из Сирии и Яману из Турции. Они расцеловали меня в щеки, спросили, откуда я, что я делаю в Лондоне и как встретила Оза, а потом бросились дальше обниматься. Сегодня их последний вечер вместе: во время пребывания в Лондоне они крепко сдружились, и теперь расставаться было грустно. Кто-то достал пачку фотографий, где они позировали перед каждым возможным памятником, и она прошлась по рукам.
– Выпьешь? – спросил Оз, повернувшись ко мне.
– С удовольствием.
Он подозвал официанта, и тот подошел к нам с подносом. В стаканах плескалась мутноватая жидкость с кубиками льда. Оз протянул мне один из них, и мы чокнулись. Я почувствовала сильный запах аниса.
– Что это?
– Арак, напиток Ближнего Востока.
Я сделала глоток и поморщилась: на вкус как очиститель краски с сильным послевкусием лакрицы.
– Слишком крепко?
Я сморщила нос.
– Чутка.
Оз взял серебряный кувшин и ложку с ближайшего стола. Он долил воды в стакан до самых краев и размешал напиток.
– Ко вкусу сложно привыкнуть, зато можно добавлять столько воды, сколько тебе угодно.
Следующий глоток пошел уже легче.
– Так лучше? – спросил Оз.
Я кивнула, и чем больше я пила арак, тем больше он мне нравился.
По залу вдруг засуетились официанты, заполняя столы разными блюдами и пестрыми тарелками с овощами. Оз провел меня к столу, и мы сели на черный кожаный диван напротив зеркальной стены. Он стал объяснять мне, что лежит у меня на тарелке. Табуле – салат из мелко порубленной мяты и петрушки с помидорами, луком и булгуром; баба гануш – хумус из баклажанов и, наконец, киббех – начинка из говяжьего фарша и кедровых орехов, зажаренных в овальной форме во фритюре. Официанты подали горячие, воздушные питы; мы разламывали их и окунали в разные блюда.
– Когда-нибудь такое пробовала? – спросил он.
– Не-а. М‑м, – застонала я, пожевывая хрустящий лист салата с табуле. Я слизнула остатки лимонного сока с губ.
Оз положил руку на спинку дивана.
– Satein.
Я проглотила то, что было у меня во рту.
– Что это значит?
– Арабы так говорят, когда у кого-то хороший аппетит.
– Да это лучший ужин со времен Рождества у мамы!
– И это только закуски.
– Что? Я уже почти наелась!
Оз цокнул языком и наклонил голову, приподняв брови.
– Если перестанешь есть, они примут это за оскорбление. Так владелец ресторана говорит.
– А, ну раз так, – я пожала плечами и нанизала салат фаттуш на вилку, взяв побольше помидоров и гренок. Арак шел легко, и я уже не обращала внимания на то, сколько раз мне подливали в стакан.
