Очередным запуганным одиноким пидором без цели в жизни, но зато модный.
— Почему одиноким? Так, блядь, в чем дело? — Мэт начал сильно злиться.
— Мне невыносимо хуево, а ты винишь меня, что я недостаточно хорошо выгляжу. И пихаешь ношенные штаны бывшего.
— Блин. Нет. Я вообще не думал.
— Да ты нихуя не думаешь. Ты о главном не думаешь.
— Блядь, какой ты умный.
— Меня заебал материальный мир. Я не должен думать о том, как выжить. Как выкупить свободу. И ты не должен. Это неправильно, так не должно быть. Мы должны заниматься собой и развивать наши таланты.
— Ну а что если их нет?
— Есть!
— У тебя есть. А я обычный.
— Мне так не казалось, — сказал я и быстро пошел вперед.
— Ты куда? — спросил он.
— Матвей, ты трус с ампутированной волей. У тебя никогда ничего не будет хорошо. Ты не можешь помочь ни себе, ни другим.
Я сказал это и понял, что сейчас Матвей сам уйдет и не вернется, потому что я попал в больное.
— Ну и съебывай от меня.
Я побежал за ним и стал просить прощения. Он будто стал из железа. Я стал сыпать шутками. Матвей сказал, что лучше пойдет домой. Я взял его за плечо, но он сильно меня оттолкнул и тогда я почувствовал, что у него действительно тяжелая рука.
Позже он удалил из статуса «Вконтакте» фразу на языке Чероки и написал «Ушел чинить телефон».
Я написал ему и снова извинился.
Мне было противно от себя, и я думал, что все мы пахнем насилием, ненавистью и несвободой, потому что так пахнет все вокруг нас. Но Мэт другой. Мэт — это русский широкоплечий калифорниец в шортах с акулами и в белой сияющей майке.
Я попросил его не бросать меня накануне моего дня рождения в этом пустом унылом городе. Он не ответил, только отправил мужской кавер на песню Максим «Отпускаю». Я написал: «Ахаха, оч смешно. Они серьезно поют?», а он ответил «Это серьезно». Я слушал этот кавер всю ночь.
Прошла неделя и я стал думать, что мы расстались. Я прокручивал в голове, как буду ждать последнее сообщение и, скорее всего, не получу, как буду писать последнее письмо со всеми своими бесценными мыслями и убеждать себя, что это к лучшему. Я читал, что люди так делают, но я никогда не был влюблен до Матвея и точно не знал, и поэтому на самом деле планировал просто умереть.
Ночью пришло сообщение. Матвей прислал песню Best buds группы Mom jeans. Летний мидвест-эмо про дружбу и счастливую Америку. Я сразу понял, что это про наше первое свидание, на котором я был в маминых джинсах из Штатов. Мысленно я исправил слово «свидание» на «прогулку», но все же решил, что называть свидание прогулкой — это какая-то неуместная попытка сказать себе, что Матвей не так уж и важен.
МАТВЕЙ. 00.44 Привет. Как ты?
МАТВЕЙ. 00.44 Что делаешь?
АНДРЕЙ. 00.44 Привет. Дрочу.
АНДРЕЙ. 00.44 Снова проснулся не в Нью-Йорке.
МАТВЕЙ. 00.44 У меня тоже грустный дроч без тебя.
МАТВЕЙ. 00.44 Прости меня, пожалуйста.
МАТВЕЙ. 00.44 Я злюсь на себя, а не на тебя. Я шизоид, признаю.
МАТВЕЙ. 00.45 Но я очень надеюсь, что ты еще хочешь меня видеть.
МАТВЕЙ. 00.45 Я очень хочу быть успешным и чтобы ты мною гордился.
МАТВЕЙ. 00.45 И чтобы со мной ты был в безопасности.
МАТВЕЙ. 00.45 У тебя уже др наступил. Поздравляю!
АНДРЕЙ. 00.45 Спасибо.
МАТВЕЙ. 00.45 Хочешь приду?
МАТВЕЙ. 00.45 У меня подарок есть.
АНДРЕЙ. 00.45 Ночь уже. А ты живешь в Тольятти.
МАТВЕЙ. 00.45 Ну и что.
АНДРЕЙ. 00.45 Не надо.
АНДРЕЙ. 00.45 Тебе 3 квартала идти.
МАТВЕЙ. 00.46 Мне нормально.
АНДРЕЙ. 00.46 Это небезопасно. Я буду переживать.
МАТВЕЙ. 00.46 Как скажешь. Попотею другим способом.
МАТВЕЙ. 00.46 Я спать не могу вообще.
МАТВЕЙ. 00.46 Что делаешь завтра вечером?
АНДРЕЙ. 00.46 Нихуя.
АНДРЕЙ. 00.46 Снова дрочу и продаю свой дом.
МАТВЕЙ. 00.46 Я хочу сделать тебе подарок в любом случае.
МАТВЕЙ. 00.46 Приду завтра?
Мы договорились, что встретимся в Майами после работы Матвея.
Утром позвонила мама и поздравила с днем рождения. Она говорила хорошие слова. Сказала, что меня ждут великие дела и пожелала успеха. Добавила, что это был трудный год для нас всех. Я подумал, что точно так же говорит президент каждое тридцать первое декабря и ничего не меняется, кроме цен. Мне хотелось спросить, не передумала ли она по поводу военника, но было страшно.
— Может, приедешь? Отдохнешь на природе? — спросила она. — Дружно что-то поделаем.
Я стал мямлить, что мне уже пора идти гулять с другом.
— У тебя появился друг?
— У меня отличный друг!
— М. Ясно. Ну гуляй.
Я почувствовал железную интонацию и быстро сказал «пока», чтобы она не стала говорить оскорблений.
Вечером мы встретились с Мэтом. Он был в том же бомбере со скорпионом.
— С днем рождения, Андрюш.
Сказал и крепко обнял. Когда он меня обнимал, он не мог сделать это ласково и получалось слишком сильно. Матвей протянул мне пластмассовый муляж бутылки «бейлиса».
— Там дно открывается.
Я снял крышку и там оказались женские половые губы. Матвей напевал:
— Если тебе бу-у-удет грустно, приходи туда-а-а… Туда.
— Это мастурбатор? — спросил я.
— Да. Прости, я уже оставил там свою ДНК. Но вымыл. Ты не брезгуешь?
— У нас микрофлора давно одинаковая.
— Это да. Совместно нажитое имущество — микрофлора. Ну как тебе?
— Остроумно.
— Я назвал ее Стейси.
Я понюхал половые губы. Они пахли смазкой.
— И штаны, — Матвей протянул пакет с поношенными штанами Репина. — Но можешь их сжечь, если хочешь.
— Не. Побрызгаю святой водой и надену.
Я положил Стейси в пакет со штанами и мы пошли гулять неизвестно куда.
— А ты как свой день рождения планируешь?
— Никак. Буду экзы сдавать.
— Блин.
Матвей посмотрел на панельные дома.
— Люблю это место, — говорил Мэт.
— Ага.
— Бабушка жила тут, около «Волгаря», — Мэт показал на спортивный комплекс. — А мама работала на «Автовазе», и когда она уходила на работу, перед этим бабушка забирала меня и потом отвозила обратно. Мы гуляли по Парку победы, а если день праздник — заходили в кафешку и покупали шашлык. А когда бабушка умерла, мы перестали бывать тут. Но меня все равно сюда тянет, не знаю. И когда я научился ездить на маршрутке, я стал сюда ездить. Я дал себе обещание, что буду ездить сюда каждый свой день рождения. И однажды случилось так, что я
