на саквояж догадавшийся красноармеец. — Так что он ни вам, ни нам не нужен! Кокнем его и вся недолга!
Немецкий офицер словно бы почувствовал, что речь идёт о нём и быстро что-то заговорил. Однако вникать в его слова смысла не было. И так всем было без перевода понятно, что он просит, чтобы мы его не убивали.
— Отставить! Я сказал: он должен быть доставлен в штаб. Это приказ, и он всех касается! — вновь сказал Воронцов и, вздохнув, констатировал очевидное: — Раз никаких плавсредств у нас нет, будем пробовать найти брод. Якименков, проверь глубину реки, и если она глубокая и по дну перейти нельзя, то плыви влево отсюда. Зорькин, ты плыви вправо. Как услышите свист, возвращайтесь назад. Забабашкин и Садовский прикрывают. Я слежу за пленным.
Названные красноармейцы быстро скинули сапоги, гимнастёрки и, не снимая штанов, полезли в воду.
Река, к нашему сожалению, была приличной глубины. Якименков сделал всего пару шагов от берега и уже оказался по шею в воде.
Чтобы быстрее переправится на нашу сторону, я предложил развязать руки немцу, перевернуть его головой вверх и тащить на тот берег, словно бы мы спасаем утопающего.
— Гм, мы его, пожалуй, так утопим, — с сомнением в голосе произнёс Воронцов.
Я пожал плечами, выдав прописные истины о том, что пути Господни неисповедимы, и что Бог ни делает, то к лучшему.
А потом, увидев ошарашенный взгляд командира, пояснил, более атеистическим языком:
— У нас всё равно другого выхода нет. Не бросать же его тут, если уж почти довели.
Глава 6
Переправа, переправа…
К этому времени красноармейцы провели разведку глубины, и окончательно стало ясно, что брода они найти не могут. Точнее сказать, что это пока было ясно только мне, потому что никто ничего в темноте разглядеть не мог.
Чтобы не терять времени, я снял кожанку и убрал её в лежащий на песке полупустой вещ мешок, который принадлежал кому-то из бойцов. Немецкий же походный ранец, выкинул в поле.
'Не нужен он мне. Только лишние вопросы вызовет, когда к своим выберемся. Если выберемся конечно", — решил я и стал перекидывать обувь и личные вещи на другой берег.
В этом мне очень помог богатырь Садовский, который легко, словно пушинки метал вещмешки через шуструю речку, забрасывая груз в кустарник, что рос метрах в пяти от воды.
Прошла ещё пара минут, и Воронцов негромко посвистел, давая сигнал к сбору.
Наши разведчики вернулись и доложили, что река везде имеет большую, более трёх метров, глубину, и что брода нигде обнаружить не удалось.
— Понял. Якименков, Садовский, Зорькин, берите своё оружие и переправляйтесь на противоположный берег. Надеюсь, вас учить сплавляться не надо?
Красноармейцы нестройно загудели, мол, знаем, что к чему, не замочим самое ценное — оружие, да и вообще не лаптем щи хлебают.
— Хорошо. Как доплывёте — Садовский останется там, а остальные вернутся, заберут наше оружие и поплывут обратно с ним. Ну, а мы с Забабашкиным, тем временем, попробуем немца переправить, — отдал команду лейтенант. — Все поняли? Исполнять!
— Да я на всё готов, лишь бы отсюда быстрее убраться, — пробасил, снимая сапоги, Садовский.
Красноармейцы сняли с себя обувь и гимнастёрки, после чего засунули их в свои вещевые мешки и, оставив их на пляже, пошли в воду. Они без проблем переплыли на тот берег, положили свои винтовки на песок и поплыли назад, оставив прикрывать здоровенного детину. Тот посмотрел им в след, а затем, подняв одну из винтовок, навёл её на воду и словно бы прицелился.
В темноте никто, кроме меня, этого видеть не мог, поэтому столь странный поступок бойца никто не заметил. Но его увидел я, и это мне показалось очень подозрительным.
— Слушай, командир, не нравится мне то, что мы с тобой без оружия останемся. Давай-ка лучше сделаем вот как: ты плыви на тот берег с портфелем, а как доплывешь, возьмёшь в руки оружие и контролируй мою переправу. Немца мне поможет переправлять кто-нибудь другой. Например, Зорькин.
— Почему? Ты им не доверяешь? — напрягся Воронцов.
— Всем я доверяю, — отмахнулся я, поправив привязанную бинтом к ноге финку, и тут же нелогично закончил: — Просто нельзя полностью доверяться незнакомым людям, которых буквально только что нашёл в поле.
— Согласен, — кивнул лейтенант и, не дожидаясь, пока Якименков с Зорькиным вернутся на наш берег, взял портфель и, держа его над головой, поплыл.
Я услышал, как лейтенант что-то сказал встретившимся по пути бойцам. Те ему что-то ответили и продолжили переправляться ко мне.
Минуту спустя вернулись бойцы, выбрались на берег и отдышались. Якименков поднял с земли оружие и вошёл в воду, а Зорькин, взяв немца под руки, помог мне вести того к воде.
Пленный майор, очевидно, понимал, что, если он откажется плыть, его, скорее всего, ликвидируют, потому что никто офицера живым отпускать не будет. Поэтому проследовал он в воду без особого упорства.
Зашли в реку. Я предупредил его, что в случае, если он начнёт сопротивляться и попытается бежать, то конец его будет скор. Освободил ему от ремня руки, а сам ремень надел на себя.
Держа одной рукой голову пленного над водой, стали переправляться.
Но спокойной наша переправа была недолго. А именно — до тех пор, пока позади нас, с той стороны леса, откуда мы пришли, не послышались звуки моторов, следом за которыми в небо взлетели две осветительные ракеты. Загрохотали очереди, по меньшей мере, двух пулемётов.
— Немцы! — прохрипел Зорькин, обернувшись на звуки.
Мы были ниже уровня поля, поэтому нас враг пока заметить не мог. Но, то, что за спиной начали стрелять из пулемётов, всех нас очень сильно напрягло. Да что душой кривить, не то, что напрягло, страшно стало до дрожи в коленках.
«Неужели новые засадные группы приехали? По всей видимости, что так. И, судя по количеству пулемётных стволов, их там прибыло немало», — подумал я, невольно занервничав из-за такого неприятного расклада.
А вот пленный майор, наоборот, буквально воспарял духом. Появление совсем рядом своих камрадов его явно воодушевило. Вероятно, в нём затеплилась надежда, что его вот-вот отобьют, и он засуетился, начал хватать своими руками наши руки и ноги, мешая нам грести. Плыть в таких условиях было практически невозможно, и наше движение застопорилось. Якименков не мог нам ничем помочь, потому что переправлял оружие, и руки его
