доме, с которой эти чувства связаны. В явном сновидении оба элемента появляются в составной картине одного дома. Эти примеры показывают, что сгущение происходит только с теми элементами, эмоциональное содержание которых идентично. С точки зрения символического языка процесс конденсации легко понять. Хотя в отношении внешней реальности тот факт, что два человека или два предмета различны, важен, во внутренней реальности он не имеет значения: люди или предметы связаны с одним и тем же внутренним опытом и его выражают.
Говоря о смещении, Фрейд указывает на то, что элемент скрытого сновидения, часто очень важный, выражается отдаленным по смыслу элементом явного сна, часто кажущимся совсем не важным. В результате в явном сне часто действительно важные элементы фигурируют как не имеющие особого значения; тем самым истинное значение сновидения маскируется.
Под вторичной обработкой Фрейд понимает завершающий этап работы сновидения. Пробелы в явном сновидении заполняются, противоречия устраняются и в результате сон приобретает форму логичной последовательной истории, за фасадом которой скрывается волнующая и драматическая игра сновидения.
Фрейд упоминает еще два фактора, затрудняющих понимание сновидения и усугубляющих искажающую функцию работы сновидения. Один из них заключается в том, что элементы олицетворяют свою противоположность. Одежда может символизировать наготу, богатство – бедность, а чувство глубокой привязанности – ненависть и ярость. Другой фактор заключается в том, что явный сон не показывает логической связи между различными элементами. В нем отсутствуют «но», «по этой причине», «потому что», «если»; выражаемые ими логические связи проявляются в отношениях между картинами-образами. Кому-то может сниться, например, что человек встает и поднимает руку, а затем превращается в цыпленка. На языке бодрствования мысль сновидения выражала бы следующее: «он производит впечатление сильного человека, но на самом деле он слаб и боязлив, как цыпленок». В явном сновидении эта логическая связь выражается последовательностью двух образов.
К этому краткому изложению фрейдовской теории сновидений следует сделать одно важное дополнение. Акцент, который делается на детской природе содержания сновидения, может создать впечатление, будто Фрейд не придает никакого значения связи сновидения с настоящим, связывая его только с прошлым. Однако это совсем не так. Фрейд полагает, что сновидение всегда стимулируется событиями настоящего, обычно того дня или вечера, которые предшествовали появлению сна. Однако сновидение провоцируется только такими событиями, которые связаны с ранними детскими влечениями. Энергия создания сна порождается интенсивностью детского опыта, однако сновидение не возникло бы, если бы не событие настоящего, которое затронуло ранний опыт и сделало возможным его оживление именно в этот момент. Это иллюстрирует простой пример. Человек, подчиняющийся авторитарному начальнику, может излишне бояться его из-за того страха, который он ребенком испытывал по отношению к отцу. В ночь после того, как начальник за что-то его отругал, человеку снится кошмар: кто-то, в ком смешались черты его начальника и его отца, пытается его убить. Если бы человек в детстве не боялся отца, раздражение начальника так его не испугало бы. Однако если бы начальник в тот день не был бы раздражен, этот глубоко укоренившийся страх не возродился бы и сна не возникло.
Читатель лучше представит себе фрейдовский метод интерпретации сновидений, увидев, как только что представленные принципы применяются Фрейдом при толковании конкретных сновидений. Первый из двух описываемых ниже снов касается универсального символа: наготы. Второе сновидение использует почти исключительно случайные символы.
Сновидения о наготе, вызывающие чувство неловкости
Иногда случается, что человеку снится, будто он в присутствии незнакомцев обнажен или едва прикрыт, но это не вызывает ни малейшего чувства стыда. Однако сновидение о наготе представляет для нас интерес, только когда в нем человек чувствует стыд и неловкость, когда он испытывает желание убежать или спрятаться и когда он ощущает странную скованность: он не способен сдвинуться с места и совершенно бессилен изменить мучительную ситуацию. Только в этом случае такое сновидение типично; в противном случае его суть может относиться к самым разным событиям или может замещаться индивидуальными особенностями. Главным является то, что человек испытывает болезненное чувство стыда и жаждет скрыть свою наготу, обычно благодаря перемещению, но абсолютно не способен этого сделать. Я полагаю, что огромное большинство читателей во сне когда-либо оказывались в такой ситуации.
Природа и характер подобного события обычно довольно туманны. Сновидец говорит, например, «я была в рубашке», но это редко является ясным образом, в большинстве случаев отсутствие одежды настолько неопределенно, что при пересказе сновидения приводится альтернативный вариант: «Я была в рубашке или в нижней юбке». Как правило, недостаточность одежды не настолько велика, чтобы оправдать сопутствующий этому стыд. Для человека, служившего в армии, нагота часто замещается одеждой, не соответствующей форме: «Я был на улице без сабли и увидел приближающихся офицеров» или «Я был в клетчатых гражданских брюках».
Люди, перед которыми человек испытывает стыд, почти всегда незнакомцы, и лица их остаются неразличимыми. В типичном сновидении никогда не случается, чтобы человека упрекнули или хотя бы заметили отсутствие одежды на нем, которое и вызывает такое смущение. Напротив, приснившиеся люди совершенно индифферентны или, как я заметил в особенно ярком сновидении, сохраняют серьезное и невозмутимое выражение лиц. Это дает пищу для размышлений.
Смущение человека, видящего сон, и безразличие наблюдателей создают противоречие, так часто возникающее в сновидениях. Удивление наблюдателей, насмешки над сновидцем или возмущение более соответствовали бы его чувствам. Я думаю, впрочем, что такая неприятная черта вытесняется выполнением желания, в то время как смущение чем-то сохраняется, так что два компонента не приходят в согласие. Мы получаем интересное доказательство того, что сон, частично искаженный исполнением желания, не был правильно понят; он послужил основой сказки, известной нам как «Новый наряд короля» Андерсена, а в более недавнее время – поэтичного «Талисмана» Фульды. В сказке Андерсена нам рассказывается о двух мошенниках, взявшихся соткать для короля великолепный наряд, который, однако, не будут видеть те, кто не на своем месте или непроходимо глуп. Король выходит в этом невидимом наряде, и поскольку воображаемая ткань служит своего рода «пробным камнем» того, что подданные на своем месте и не являются непроходимо глупыми, они не замечают наготы короля.
Однако именно такова ситуация в нашем сне. Не слишком рискованно было бы предположить, что недопустимое содержание сновидения создает необходимость изобрести состояние наготы, которое придает смысл сохранившимся в памяти событиям. Таким образом, ситуация лишается своего изначального значения и используется в чуждых ей целях. Однако мы увидим, что подобное неверное понимание содержания сна часто происходит благодаря сознательной деятельности второй психической системы, и в нем следует видеть фактор окончательной формы сновидения; более того, в развитии навязчивых состояний и фобий сходное непонимание –
