я одна живу, рисковать не хочу. Чай будете?
— Да, не откажусь, спасибо, — я кивнула.
Валентина достала из шкафа две чашки и стала лазить по всем ящикам в поисках чая.
— Совсем забыла, куда положила, — разнервничалась женщина.
— Не страшно, я могу и кофе. Вот он на столе стоит, — я указала на маленькую баночку около плиты.
— Хорошо, — Валентина кивнула и стала подрагивающими руками насыпать кофе в чашки, — Неужели вы продали дом? А я уже отчаялась.
— Пока нет, но можете не сомневаться, скоро мы его продадим.
Валентина застыла на секунду, затем нахмурилась и тихо засмеялась:
— Это я уже миллион раз слышала. Да только итог всегда один. Никто не хочет жить в моём проклятом доме.
— Именно об этом я и приехала с вами поговорить, — я взяла кружку из рук женщины и села обратно на табуретку, — Естественно я слышала о местных сплетнях. И не скрою, именно они и мешают продаже. Поэтому мне хотелось бы понять, что же всё-таки произошло тогда. Если бы мы смогли узнать правду, то и сплетни бы перестали существовать.
Рука Валентины дрогнула, от чего кофе из чашки пролился на её брюки. Она поморщилась, но продолжила сидеть, будто ничего не произошло.
— Это личное. Я считаю, что не обязана рассказывать риелторам о семейной трагедии, — холодным тоном отрезала она.
— Я вас понимаю, и мне самой неудобно вас об этом просить. Но дом не продаётся уже много лет, и как я понимаю, это мешает и вам жить дальше. Так, может, если разобраться во всём, то дело сдвинется.
— То есть вы считаете, что справитесь лучше полиции? — женщина окинула меня насмешливым взглядом.
— Я не собираюсь так сильно углубляться в вашу жизнь. Мне нужна всего пара деталей, которые смогут изменить настрой горожан и прекратить уже эту чёртову болтовню о проклятии. Весь город об этом судачит, стоит новым людям приехать. Такими темпами дом мы никогда не продадим.
— Может, вы и правы, — вздохнула Валентина, — Да только рассказывать то и нечего. Это был обычный день. Лёня и Марина, это моя дочь и её муж, собирались поехать с внучкой Алиской в театр и потом ещё в ресторане посидеть. Я себя чувствовала плохо и поэтому осталась дома, мигрень замучила, хотела в тишине побыть. Они сели в машину и уехали. На этом конец всей истории. Прождала я их до поздней ночи, а утром уже совсем извелась и позвонила в полицию. Надо отдать им должное, ребята не отнекивались, а сразу начали поиски, да и мужчины из города, кто знал нашу семью, подключились и поехали искать. В итоге нашли машину, — Валентина сжала кулаки и тихонько всхлипнула, — а там…всё в крови.
— Сочувствую вам, — я остановила Валентину и дала ей время успокоиться.
— Скажите, а, может, у вашего зятя или дочери были враги или какие-то сильные ссоры? Кто-то мог желать им зла?
— Да бог с вами! Бизнес, конечно, у Лёньки был серьёзный, но что же из-за этого можно убить?
— Убить можно из-за чего угодно, к сожалению, — я вздохнула, не зная, за что зацепиться, — А когда они уезжали в каком настроении были? Может, поругались или ещё что-то?
— Я так и не вспомню уже. Говорю же, голова болела, и я почти весь день в комнате просидела. Но вроде всё было тихо.
— Не может быть такого. Всё хорошо, все счастливы, а потом такой конец, — я нахмурилась, — А что полиция вам сказала?
— Говорили, что из-за дождя дороги размыло, и машина съехала и упала в овраг. А ребята мои выбраться и не смогли, может, поранились сильно, а потом на запах и волки подскочили.
— Как же так получается, они вылезти не смогли, а волки двери открыли, вытащили всех и уволокли с собой.
— Это похоже на правду, — снова заплакала Валентина, — В машине остались разорванные куски их одежды. Да и зима была тогда, волков часто видели у дороги и посёлка, голодные они были. Вы знайте, за столько лет я много разных версий наслушалась, но в конце концов поняла, что сил больше нет надеяться, поэтому пусть будут волки.
— А в театре то они были? — потеряв всякую надежду на прояснение ситуации, спросила я.
— Что? — Валентина удивленно посмотрела на меня, — Я даже не знаю. Как то и не думала об этом.
— Возможно, что-то произошло в городе.
— Полиция меня об этом не спрашивала, видимо нечего существенного в этом не углядели, — Валентина задумалась о чем-то своём.
В этот момент у меня в сумочке зазвонил телефон, номер был неизвестный.
— Алло, кто это? — спросила я.
— Кристина, здравствуйте, это Татьяна из офиса, — в трубке послышался шёпот секретарши Михалыча, — Вы можете говорить?
— Да, секунду, — я посмотрела на Валентину и сказала, — Я отойду на секунду в коридор. Это звонок по работе.
Женщина молча кивнула и отпила уже остывший кофе.
— Да, Татьяна, что-то случилось? — я снова обратилась к секретарше, когда осталась одна.
— Понимаете, — снова отчего-то зашептала Таня, — Сегодня утром к нам пришёл Виктор. И буквально за несколько часов поставил на уши весь офис. Половину работников он уволил, они сейчас ревут в коридоре. Оставшихся завалил заданиями на годы вперёд. Даже Михалыч ничего не может сделать, пришёл с утра, как в воду опущенный, и заперся в кабинете. На все мои мольбы говорит слушаться Виктора. Может, вы как-то повлияете на своего коллегу? — Татьяна, как мне показалось, даже всхлипнула до полноты драматического эффекта.
Но мне отчего-то стало лишь смешно. Хотя я и прекрасно понимала чувства сотрудников офиса, ведь сама прошла все круги ада во времена совместной работы с Витей. И как бы ужасно не было так думать, но я испытала облегчение от мысли, что он, наконец, поменял цель своего террора с меня на других людей, поэтому, изобразив сочувствие в голосе, я ответила:
— К сожалению, я тоже никак не могу повлиять. Если даже Михалыч считает, что действия Виктора пойдут на пользу, то вам нужно прислушаться. В конце концов, всё делается во благо процветания компании. А сейчас простите я на деловой встрече. Я приеду в офис после обеда.
Не дав Нине снова затянуть свою слезливую песню, я отключилась, а чтобы больше и вовсе не отвлекаться на телефон, засунула его в карман своего пальто. Дверца гардероба противно скрипнула, стоило мне приблизиться к ней. Я открыла шкаф и засунула телефон в свой карман и только сейчас заметила, что кроме моего пальто и какой-то старой телогрейки внутри шкафа ничего не было. Повинуясь праздному любопытству, я осторожно открыла остальные ящики
