чтобы пальцем стереть скатившуюся по моей щеке слезинку.
И тут прикосновение теплых рук я почувствовала!
— Что это? — отшатнувшись от мага, разом напряглась я, не понимая. — Как ты это сделал?
— Понятия не имею, — Ирбис выглядел таким же ошеломленным, как и я. — Ты же говорила, что сон нематериален!
— Так оно и было! — схватилась я за голову, переставая понимать хоть что-то вообще. — Я не знаю, что происходит, Ирб. И я не знаю, что мне делать дальше…
— Ник, — встревоженно подался ко мне маг, но снова прикоснуться не смог — его руки прошли сквозь мои плечи. — Доминика, успокойся. В таком состоянии ты ворожбу не удержишь!
— Я не могу, — сжимая виски пальцами, я сама не заметила, как упала на колени у самой кромки воды. Земля вокруг свистела и плясала, пространство то шло рябью, то искажалось, то выгибалось под разным углом.
Больше всего на свете хотелось мне продолжить сон, еще хоть чуток поговорить с Ирбисом. Но сосредоточиться на нем была уже не в силах — слишком дали по нервам неприятные новости. В венах закипела родовая сила, застилая глаза алым маревом, и не успела я даже зажмуриться сильно, как магия с легким треском распалась, погружая меня в сонную, кромешную тьму.
Вздрогнув, я всё же проснулась.
И даже не поняла толком, где очутилась, увидев высоко над головой красивый белый балдахин.
И лишь чуточку позже, глядя на кружевную тюль пред витражным окном, поняла — я дома.
Точнее, в том месте, который купила когда-то, и пробовала считать своим. Вот только где изящный домик истинной леди давно забытого рода, а где деревенская ведьма? Не научилась я по-человечески жить, не мое это. Стены каменные душат, паркет этот, натертый, давит, а посуда фарфоровая, и вовсе всё настроение портит!
То ли дело уютная избушка Ядвиги.
Словом, утро не задалось, покуда я даже с кровати встать не успела. Лишь села, оглядывая белоснежные накрахмаленные простыни, и пригляделась по сторонам, свою маленькую помощницу выискивая. Она обычно, чуть свет, и тут как тут! А сегодня не торопится что-то. Неужто спать удумала?
И точно. Нашлась моя куколка, да где? На соседней подушке возлеживая. И вот, что странно было…
С открытыми глазами она лежала, не шевелясь, да не двигаясь. Будто не душа феи, помещенная в куклу, а игрушка безжизненная!
Странно всё это, и не вовремя.
Еще и сердце заныло тревожно, и не поймешь никак — то ли отголосок сна чудится, то ли новое что чует!
И от того, откинув одеяло, я медленно встала, озираясь вокруг. Прошлась по спальне, чувствуя, как холодит пол босые ноги, и как свежий утренний ветерок из приоткрытого окна ласкает шею. Так.
А окно почему расхабарено?
Движение за спиной я не увидела — ощутила. И бросилась бежать, да так, что дышать позабыла!
Но только до двери добраться и успела. Снесло меня с пути незнамо кем, да к стене прижало, руку за спиной почти до боли выкрутив!
И… раздавшийся над ухом издевательский смешок я признала сразу.
— Попалась, ведьма?
Кого я обмануть пытаюсь, не себя ли?
Этот низкий тембр, эту хрипотцу, пробирающуюся под кожу, видимо, до самой смерти помнить буду!
Сложно позабыть того из пятерки, которого я до дрожи боялась, люто ненавидела и… когда-то успела полюбить.
Глава 7. Больно не будет! Больно было…
Тяжелый, судорожный вздох сорвался губ против воли.
И хотя телу было не больно — держали мня крепко, но аккуратно — пойманная в клетку душа рвалась на части.
Но едва я вздохнула, как чужие руки тут же исчезли с моих, давая возможность обернуться лицом к тому, кого не хотела видеть более всего.
И не выдержав, я тут же залепила пощёчину! Да с силой, со всей злостью, едва удержавшись, чтобы проклятье какое-нибудь не прибавить. Одно останавливало, и это была не жалость: магия-то моя для него всё равно, что злющая муха, по осени кусающая.
Ну вот, не поморщился даже! Голова едва дернулась, но и взгляда он не отвел. Только усмехнулся едва:
— Видимо, я это заслужил.
— Ты даже не представляешь, чего ты на самом деле заслужил, — хотелось кричать во всё горло, да осипший голос не слушался. Внутри кипела такая злоба, что меня аж потряхивало. — И сколько проклятий я для тебя приберегла!
Но его мои угрозы вовсе не волновали.
Маг пристально всматривался в мои глаза, будто пытаясь что-то там углядеть и, похоже, увидел. Даже руку протянул, но коснуться моего лица не решился, нахмурившись.
— Что с твоими глазами?
А у меня внутри аж дернулось всё.
— Не твоё дело! — отпихнув и руку его, и его самого, прошла мимо, чувствуя, как до сих пор горит ладонь. А от мужского взгляда по спине — теперь и щеки. — Убирайся, откуда пришел.
Да, глупость сказала. Самой бежать хотелось без оглядки, да другой конец света! Но понимала, что теперь без толку это всё. Раз нашел зверь проклятый, найдет второй.
И потому единственное, что мне оставалось, это сесть за туалетный столик, хватаясь за всё подряд, лишь бы отвлечься. За щетку для волос, например! Хотелось, конечно, воды из графина налить, но я побоялась, что дрожь непослушных пальцев меня выдаст.
Но и тут не угадала. В отражении большого овального зеркала Черный Волк просматривался прекрасно!
— Ты прекрасно знаешь, что не могу, — опираясь спиной о стенку напротив, складывая руки на широкой груди, невесело хмыкнул маг. — Защитный ритуал без капли крови пятой ведьмы невозможен.
— О, да-а! — не выдержав, злобно расхохоталась я, и обратно щетку для волос отбросила. Еще и пальцами в край стола вцепилась, глядя через отражение прямо в его черные глаза. — Только ты снова забыл добавить — без последней капли крови пятой ведьмы!
В ответ его глаза блеснули желтым. Тем самым страшным, мистическим светом, который и раньше пугал меня до дрожи, а потом долгие годы преследовал в ночных кошмарах! Но только теперь я его не боялась. Злость настолько кипела в душе, что в ответ на его, мой взгляд зажегся алым.
И Волк сразу это понял.
Оттолкнулся от стены, нахмурившись, он подошел и, схватившись за спинку стула, развернул его вместе со мной. Я даже испугаться не успела, а он уже нависал надо мной, зло прищурившись:
— Ты приняла дар, глупая ведьма? А бабка тебе не рассказывала, что кровавая магия разъедает душу?
— Уж как-то не успела, — разом замирая от его близкого присутствия, процедила я. — Когда я вернулась из Калами, она уже
