class="p">— Ты была… — задумался Он, закрывая глаза и чувствуя ностальгию, — как чистый ручеек в лесу или мягкий ветер в жару. Как глоток свежего воздуха или теплый камин в зимний вечер. Была простой, но оставалась необычной. Тянулась к звездам, угадывала в облаках животных, чертила на песке имена и думала о том, как бы поиграть с детьми. Иногда только о них и думала, нянчилась с ними днями напролет. Ты и сама была как ребенок, каждый раз восхищалась новому и наслаждалась привычным. Любила цветы. Все цветы. Ленилась и трудилась одинаково. Так мило злилась. Радовалась простым вещам, жила на земле и божественно улыбалась. Да. Всего одна твоя улыбка могла сделать многое. Хотя ты лишь простая 16-летняя девушка. И сейчас уже все не имеет значение.
— Потому что я все забыла?
Он ответил спокойно и отстраненно. Словно Его уже ничего не касается.
— Может все и к лучшему. Вспомни ты меня — было бы хуже. Более дорогой тебе человек сейчас страдает один в комнате и не может смириться с ужасной правдой. Ты ему нужнее.
Она подняла голову со слезами на глазах. Главное, что есть чувства. Остальное неважно.
— Кажется, я поняла, почему влюбилась в тебя, — улыбнулась она с надеждой, роняя слезы. Потом потянулась и нежно прикоснулась своими губами к Его щеке.
— Спасибо тебе, — прошептав, Она встала и поспешила в дом приюта, где заплаканный Мальчик лежал в постели и не хотел больше жить. Она прибежала к своему забытому брату и обняла, плача и извиняясь за все. За то, что забыла. За то, что когда-то не сделала. За то, что теперь все будет по-другому.
А в это время Он уединенно сидел в часовне, закрыв лицо руками и сдерживая слезы. Но чувства пересиливали его, и он начинал несчастно выть от горя. Теплота в Его сердце обжигает и оставляет ожоги. Он знает причину. Будь это простой амнезией, Они бы так не страдали. Ей осталось жить всего неделю.
Они узнали это перед сном. Проходя мимо какой-то комнаты, они услышали разговор мужчины в белом халате и монашки.
— Вы дали ей таблетку?
— Да, но теперь она ничего не помнит. Родители очень беспокоятся о ней, но никому не говорят.
— Им придется сказать, потому что она не проживет и неделю.
— Господи помилуй, дай Бог ей счастья среди детей, — и она перекрестилась.
Шок был настолько огромный, что Парень пробыл в апатии всю ночь, а Мальчик не выдержал и зарыдал.
Она даже не подозревала об этом. Или лучше сказать, боролась до последнего, но сдалась>>
Я остановился писать, когда мои идеи иссякли, фантазия уехала на Мальдивы, а за окном потемнело. Мой съеденный чизкейк и недопитый остывший чай пришлось оставить вместе с деньгами, а самому заказать такси и отправиться в свой отель. Еще немного, и я свалюсь от усталости, так и не добравшись до постели. Два дня без сна это не шутки. Никогда еще кровать так не манила своей воздушной подушкой, мягкой простыней и обволакивающим одеялом. Я пришел, качаясь из стороны в сторону, кое-как разделся и плюхнулся на незаправленную кровать.
Спокойной ночи.
26 мая
Меня разбудил шепот капель, разбивающихся о поверхность постоянно. Приятный шум проникал в полутьму. Я, в полудреме, наслаждался своим отдыхом и любимой мелодией. Дождь. Мой любимый дождь. Он зовет меня к себе уже второй час, а я лениво потягиваюсь в уютной постели, приоткрывая веки и глядя на мокрые стекла. Тусклый свет мягко опускался на пол, еле освещая остальные предметы. Они стали не серыми, а просто окрасились в черные тона, такие загадочные и успокаивающие, даже немного личными. Прямо как в кино…
Дождь продолжал звать. Он стучал по крыше, земле, асфальту, машинам, окнам, зонтикам и не утихал. Он ждет меня.
Поэтому я встал, сохраняя в душе свой трепет от долгожданной встречи с дождем. Неторопливо оделся и вышел. Прогулявшись до набережной, я успел промокнуть полностью. Я один шлепал по лужам. Мысленно разговаривал с дождиком. Слушал далекий прибой, пытающийся обратить мое внимание на себя. Напрасно. Я предан и верен лишь дождю. Хотя шепча слова о любви, на глаза наворачиваются слезы и стискивает сердце. Раньше такого не было.
Я остановился, глубоко задумавшись. В моем сердце появилось что-то важнее дождя. Что-то, о чем я думаю днем, а потом это что-то снится по ночам. Что-то, что я высматриваю, выходя на улицу, потом проверяю сообщения и звонки, надеюсь и разочаровываюсь, бесконечно ожидая. Я уже не думаю о том, как бы пошел дождь. Я хочу увидеть кое-что другое. Или мне лучше сказать кого-то другого?
Вдруг капли перестали касаться меня. Это из-за зонтика, мне очень знакомого. Ее зонтика.
-Убери.
-Ты не приходил два дня, я думала, что ты пишешь свою книгу.
-И поэтому ты мне даже сообщеньице не написала. Ни одного звонка. Хоть бы голубя отправила, — пожаловался я, выходя из-под зонта. Это прозвучало так глупо, что я замолчал и задумался. Веду себя как дурак.
Я благодарен ей, что она мне решила не мешать. Но все эти два дня я думал лишь об одиночестве. Впервые мне было так же одиноко, как героям, которых я выдумал. Когда тебя не помнят, ты словно исчезаешь из мира. Ужасное чувство. От него сложно избавиться и легко впасть в депрессию.
Шум дождя охладил и успокоил, поэтому злился я не долго. Анна встала рядом со мной, уже не пытаясь мешать каплям достигать меня. Люблю прохладный дождь. Он заставляет чувствовать меня живым.
-Но я ведь вышла погулять в дождь. Думала, что ты точно будешь на набережной. Прямо как в тот первый раз, — виновато говорила она. Все-таки хотела увидеться со мной. Стоило ей намекнуть об этом, как у меня сбилось дыхание.
Несмотря на то, что я тоже очень соскучился, я не показывал этого и ни разу не посмотрел на нее за все это время. Она не сводила с меня пристальных карих глаз.
-Все такой же безразличный ко всему, безучастный, чрезмерно правильный, — со скрытым упреком начала она говорить, давя своим тоном и напрягая, — настолько правильный и идеальный, что аж страшно становиться. Страшнее некуда. Жутко страшно. И пока другие чувствуют себя безобразными уродами, ты во всем и абсолютно прав. От того и страшно.
<<Это из-за тебя они ведут себя так омерзительно. Виноват именно ты и никто больше,>> — говорили ее глаза.
