ходят льды,Побоище невидное, а вышеПереползающие в дыму столы.И там на них поэты, сняв портища.Алло! Алло! но спит облезлый сонм,Уже издавши образцовый стон,Оставившие низший телефон,Проклявшие печатный граммофон.И голый голос тонет без воды.Прозрачный череп стонет без беды.Возвратный выдох молкнет на весу.Прелестный призрак виснет на носу.Безумно шевеля рукой-клешнёйС зажатой в ней плешивою луной,Покойник жрёт проворно колбасу,В цилиндре пляшет нагишом в лесу.И с ним, в него впившись, волшебный ракТрясётся в такт, как образцовый фрак.Раскачивается небес барак.Кракк!!!
123.
Как эти волны что от пароходаЧто и не волны но и волны всё жБесцельно трепыхается природаВся эта жизнь и воскресенья ложьА чаще да и бесконечно чащеОна лежит как шляпа на водеИль как бутылка там в подводной чащеБолтается без дна, всегда, нигдеНа пашнях всё мгновенное растётИ как качает водокачка ветерЯ вижу всё но только в лучшем светеКак англичанин и наверно лордЯ не творю для тех чудес бесплатноПишу и говорю и всё халатно
124.
Почто зачинщик выставляешь дулюМечтая «Вдарю оного во гнев»Смотри забыл забыл надеть ходулюЧто змей носил (Лишь ту надел что лев)Воинственно вздыхает иностранецПочто не так здесь всё и не по намОн притворяется что слышит тихий танецОн с важностью молчит по временамОн шут и плут и это всем известноНо всё-таки он рожею не нашОн толстой кожей чёрной бесполезноОб чём-то спорит без словес без зла1926?
125. Le chant d’Albinos
На белые слоны садится снегОни трубят засыпанные мракомОни слегка шевелятся во снеСлегка ползут по бельведеру ракомИх помнит ли ещё слоновый богС пронзительными круглыми клыкамиКоторые он сну втыкает в бокЖуёт его как мягкий пряник (камень)А человек застигнутый внутриРаздавленный воздушными зубамиНе знает: То моря? леса? ветры?Несут его топча и мня ногамиИл́и, Ил́и священная душаПроснувшаяся к бытию внезапноВыкладывает с шумом антрашаПрекрасно беспрестанно и бесплатноИ весело поёт визжа слегкаСлегка стеная в небольшом надрывеПока во сне слезает с потолкаЕё убийца с веером игривым1926
126.
Я шаг не ускоряю чрез года.Я пребываю тем же: то есть сильным,Хотя в душе большие холода;Охальник ветер – соловей могильный.Так спит душа, как лошадь у столба,Не отгоняя мух, не слыша речи;Ей снится пароходная пальбаИ в воздухе аэропланов встречи.Так посредине линии в лесуСпокойно спят трамвайные вагоны;Коль станции большому колесуНе хочется вертеться в час прогона.Течёт энергия по трубам проводов;Но ан прорыв, она блестит в канаве,Где мальчики, не ведая годов,По ней корабль пускают из бумаги.Я складываю лист – труба и ванты;Ещё раз складываю – палуба[39] и киль.Плыви, мой стих, фарватер вот реки!Отходную играйте[40], музыканты!Прощай! прощай! эпическая жизнь.Ночь салютует неизвестным флагом;И в пальцах неудачника дрожитГазета мира с траурным аншлагом.1926
127.
На иконе в золотых кустахБогородица сидит в грустяхПрародительница и приснодеваПобедительница древней ЕвыИ на пальцах держит эта дамаМаленького красного АдамаА внизу под розами лампадРасстилается электроадТам царит двойник княжны пречистойПризрак важный, влажный лев плечистыйЗаместительница герцогиниПовелительница и богиняВесело галдит чертячий дворХодит колесом бесстрашный ворИ Иуда с золотого блюдаКровь сливает в ожиданье чудаИ поют хоры детей-чертейО земле о чудесах страстейО зари лиловых волосахО земных редеющих лесахИ цветут шипы еловых розРжанье тонкое рождает паровозСтойте тёплое завидев вдалекеОтраженье электричества в рекеИ несётся налегке трамвайВ загородное депо как будто в райИ за ним в цилиндре Гумилёв(На подножку подскочить готов)С поезда в пальто слезает ночьК ней бежит носильщик ей помочьВыкатить тяжёлую лунуВыпытать ночную истинуНо шумит во сне машинный крайБудто арфами снабжённый щедро райИ с ночным горшком на головеПляшет неизвестный человекА вокруг как бабочки греховРеют в воздухе листки стихов.1926 Париж
128. Rondeau mystique
Георгию Адамовичу
Священная луна в душеВзойдёт, взойдёт.Зелёная жена в водеПройдёт, пройдёт.И будет на пустом морозеКровь кипеть.На тяжкой деревянной розеПтица петь.Внизу вращается зимаВокруг оси.Срезает с головы самаСирень власы.А с неба льётся чёрный жар.Мертвец сопит.И падает на нос ножаАктёр, и спит.А наверху кочует лёд,И в нём огонь.И шелест золотых колод.Рукой не тронь!Прозрачный, нежный стук костей.Там игроки.Скелеты с лицами гостей.Там дно реки.Утопленники там висятНа потолке.Ногами кверху входят в сад.И налегке.А выше чёрный странный светИ ранний час.Входящий медленно рассветИз-за плеча.И совершенно новый день.Забвенье снов.Как будто и не пела тень,Бренча без нот.
129. Юный доброволец
Путешественник хочет влюбиться.Мореплаватель хочет напиться.Иностранец мечтает о счастье.Англичанин его не хотел.Это было в стране синеглазой,Где танцуют священные крабы,И где первый, первейший из первых,Дремлет в розовых нежных носках.Это было в беспочвенный праздник,В отрицательный, високосныйДень, когда говорят о наборе,В день, когда новобранцы поютИ махают своими руками,Ударяют своими ногами,Неотёсанно голос повыся,Неестественно рот приоткрыв.Потому что над серою башнейЗакружил алюминьевый птенчикИ над кладбищем старых вагоновПолыхнул розовеющий дым.Потому что военная доляБесконечно прекраснее жизни.Потому что мечтали о смертиДуши братьев на крыше тайком.А теперь они едут к невестеВ красной кофте, с большими руками,В ярко-жёлтых прекрасных ботинках,С интересным трёхцветным флажком.Хоть известно, что мир сепаратныйЗаключили министры с улыбкой,Хоть известно, что мирное времяУж навеки вернулось сюда.И прекрасно женат иностранец,И навеки заснул англичанин.Путешественник не вернётся.Мореплаватель мёртв давно.
130.
Безвозмездно, беспечно, бесправно,Беззащитно гуляет мой сон.Оттопырив короткие пальцы.Отославши за борт котелок.Он является зрелищем равнымЛучшей фильме с количеством метров,Превышающим хилую память,Восхищающим шар паровой.Важно входит в каюту бесправный.Он садится и тонет со всеми.Пробуждается в царстве подводном,Мня, что прямо попал в мюзик-холл.И опять улетает китаец.И опять возникает испанец.И опять рассуждает трактирщик.И опять веселится еврей –Вольным городом с спорным акцентом,С чёрным центом в немытой руке,С отвратительным приват-доцентомИ с пощёчиною на щеке.
«Безвозмездно, беспечно, бесправно…». Вариант
131.
À Paul Fort
В осенний день когда над плоским миромРодилась желтоносая лунаВстаёт из гроба русая ЭльвираДочь мраморной жены и колдунаНо впрямь Эльвира не узнала мираУмри умри несчастная ЭльвираИ вот по тоненьким вершинам ёлокИдёт к заставам королева девНад нею плачет робкий глас ЭолаИ леший руки чёрные воздевЭльвира в город по вершинам ёлокИдёт идёт не слушая ЭолаЭльвира в городе свистят в дыму машиныНа шее пери белое боаИ к ней плывут шикарные мужчиныПо воздуху и разные словаЭльвиру жмёт пернатое боаЭльвира слышит разные словаЭльвира-пери отвернись от мираПроснись проснись безумная ЭльвираА через год над крышами вокзалаРевел как белый тигр аэропланИ в нём Эльвира нежно танцевалаПод граммофон под радио джаз-банд.1926
132.
На смерть А.Г.
На железном плацдарме крышОслепительно белый снегУпражняет свои полкиА внизу семенит коренастыйБелый от снега человекОн прекрасно знает свой мирОн пускает дым из ноздрейВ тёмно-сером небе зимыДышат белые души тьмыИ на их румяных щекахПоцелуи коровы-смертьПолноплечий друг пустотыГромкогорлый тесть тишиныСкалит белые зубы днейОпрокинутый в зеркале золТерпеливый атлет зимыОн не знает чего он ждётТерпеливый атлет ночейРаздвигает руками лёдОн плывёт в океане смертейОн спокойно ныряет на дноБесконечно невинен в томЧто горит на щеках страницОтпечаток позорных рукВолчий след огибая оврагА собаки спят на снегуКак апостолы на горе
133. Art póetique
Таинственно занятие писцаБездельничает он невероятноОт счастья блеет хитрая овцаНадеется без устали бесплатноОн терпеливо предаётся снуС предателями он приятель первыйОн спит и видит: Чёрт унёс веснуИ заложил подействовав на нервыПотом встаёт
