class="p1">На мое появление в своем кабинете мужчина отреагировал удивленным восклицанием.
— Ну и как тебе? — кокетливо махнула я ресницами, принимая позу посимпатичнее, демонстрируя новые вещи.
— Неожиданно… — очень «информативно» отозвался Хассир, — Зато мне становится понятным предобморочное состояние швей после посещения тебя. Сама выдумывала?
— Скажем так, взяла из закромов памяти… — хитро заулыбалась я, — По крайней мере, мне именно так и кажется.
— Интересный выбор… цветов.
— А что такое? У вас черный не носят? — искренне удивилась я, вспомнив, что действительно ни у кого еще не видела подобного цвета в одежде кроме наших охранников.
— Носят, но мало кто. По негласному правилу этот цвет в одежде закрепился за Серой ветвью, — легко пояснил мне мужчина.
— Серая ветвь? — подобное я уже где-то слышала, — Это случайно не тот род, который в нашей Части является самым влиятельным после твоего?
— Именно. Что, успели тебе уже ужасов про них нарассказывать? — насмешливо поинтересовался Хассир.
— Хочешь сказать, что это не так? — в свою очередь заинтересовалась я.
— Не так, как это описывают. Обычная ветвь с темным прошлым. Уже лет сто как про убийства у них говорить запрещено. Сейчас это просто превосходные воины, следопыты и шпионы, которых легко можно нанять. Все же Элисару потребовалось достаточно времени, чтобы привести свою ветвь в порядок.
— Этот тот, которому за сто лет? — мигом припомнила я, — И как только песок не сыплется?
— То есть, по твоему мнению из меня должен сыпаться песок? Мы с ним одного возраста, — насмешливо заметил мужчина, после чего увидев мое лицо искренне расхохотался.
— Тебе за сто лет?!
— Мне сто двадцать два года. Почему тебя это так удивляет? Средняя продолжительность жизни каждого сирина — около трехсот-четырехсот лет.
— Во мне воспитывали мысль, что мы умираем от старости лет в восемьдесят, — честно призналась, — Я не помню кто, но четко уверена именно в этой цифре. И когда я впервые услышала про ваши триста-четыреста…
— Восемьдесят? Это же… Жизнь же только начинает в эти года! Кто над тобой так поиздевался? — изумленно выдохнул Хассир, — Да это же самая настоящая психологическая пытка!
— Хочешь сказать, что меня воспитывали садисты? — мигом предположила я, пополняя «свою» биографию новой информацией, — Это бы могло объяснить мою худобу и истощенность, если меня все время недокармливали.
— А ведь у тебя обнаружили несколько застаревших гематом в области ребер и поясницы. Их вылечили за ту неделю, что ты была без сознания. Так что в твоих словах есть доля правды… но тогда откуда такое первоклассное воспитание и манеры?
«Так первоклассно воспитывали меня, Валерию Майер, а эта сирина могла ничего и не знать о воспитании» — мысленно хмыкнула я. При упоминании собственной фамилии из горла вырвался нервный смешок. Единственное, что осталось мне от бросившей меня еще в роддоме матери.
Заметив недоуменный взгляд Хассира, я поняла, что слишком долго не отвечала. Пришлось исправляться:
— Даже среди высших могут быть садисты и ненормальные. Впрочем, теперь наверняка мы ничего об этом не узнаем, так что предлагаю просто к этому не возвращаться. Тем более у нас стынет завтрак, — при мысли о еде желудок взбунтовался, и я легко поплыла к накрытому столику у камина. Следом раздался удивленный возглас Хассира, полный то ли ужаса, то ли восхищения:
— Это штаны?!
— И как тебе новая женская мода? — лукаво прищурилась я, присаживаясь в одно из кресел, которое я обычно занимала.
— Мне нравится…но только не на тебе, — честно признался мужчина, и на мой изумленный взгляд пояснил, — Такая юная девушка, а уже такие откровенные наряды.
— По мне так, те платья с декольте чуть ли не до пупка — откровенные, здесь же все закрыто, — сказала, как отрезала я. Больше мужчина со мной на эту тему не спорил.
Завтрак прошел в непринужденной беседе, а после началась очередная лекция.
— Напоминаю тебе, как ты должна будешь вести себя на приеме, — спокойным тоном вещал Хассир, — Войдешь со мной: будешь идти по левую руку на один шаг позади.
— А почему по левую? — искренне удивилась я, попивая местный мятный чай приятного светло-голубого цвета и закусывая нежным пирожным с кремом, напоминающим обычный белковый, но с какой-то чуть кисловатой ноткой.
— Ну а как же иначе? Женщина идет к той стороне, что ближе к сердцу, — как само собой разумеющееся изрек мужчина.
— Хорошо, поняла. Что дальше? Какие еще будут наставления?
— Будешь идти, лучезарно улыбаться и вести себя как хорошенькая глупенькая девушка. Я тебя представлю господам, которые вызывают больше всего подозрений, после чего ты ими займешься. Скажешь несколько глупых девичьих вещей, посмеешься над совершенно не смешными шутками и немного пофлиртуешь. Хотя, последнее вряд ли, откуда ж тебе это знать…
— Не принимай меня совсем уж за ребёнка! — мигом нахохлилась я, — Конечно, флиртовать мне раньше не приходилось, но ведь попробовать никто не мешает.
— Хорошо, ты права. В общем, ты должна создать о себе мнение, как об обычной ничем не примечательной глупенькой тиэ. А дальше как пойдет. Может быть, ты что-то услышишь, может быть, сама задашь какой-нибудь с виду невинный вопрос, ответ на который нам там необходим.
— Хорошо, а что в таком случае спрашивать?
— В основном большая часть договоров будет заключаться на поставку продукции с наших земель и ввоз продукции с их. Тут возможны всякие риски, все и не перечислить. Еще официальные договоры о сохранении мира и нейтралитета между нашими частями…
— Так, ясно, буду действовать по ситуации. И да, Хассир, ты же понимаешь, что я не профессионал в этом деле. Что если я что-то важное упущу?
— Не волнуйся, у меня на этот случай есть подстраховка, — заверил меня мужчина, вот только легче от этого мне совсем не стало.
Дав еще несколько напутствий Хассир отпустил меня на все четыре стороны.
Времени было еще достаточно, потому я сразу направилась в место, успевшее стать за это время моим любимым. Знакомый сад встретил щебетанием множества птиц. Хоть что-то в этом мире оказалось похожим на мой. Единственное, птички здесь были очень яркие и внешне отдаленно напоминали наших волнистых попугаев и воробьев одновременно, но это такие мелочи…
У так полюбившегося мне обрыва было как всегда пустынно. По-осеннему серые тучи закрывали солнце, а прохладный ветер ловко забирался под одежду, вызывая толпы мурашек.
Внизу все также безмятежно вилась серебристая полоска реки, а миленькие домики так и вызывали ассоциации с небольшими русскими деревнями.
Откуда-то повеяло вкусным запахом свежеиспеченного хлеба. Он тут был так же, как и местная пшеница, голубым, навевая не самые приятные мысли о низших грибочках, мукоре, например, что так часто селился у
