сгребаю тонкую футболку пальцами.
Следующая сказанная им фраза, срывает крышку с моего терпения и заставляет взорваться:
— Ты всё мне назло, да?!
— Отпусти меня, придурок? — шиплю, впиваясь ногтями в плечо.
Шумно дышу и недостаточно замахнувшись, пинаю ему между ног. Приём, которому он же меня и учил, между прочим.
— Пфф, — отпускает Мир. — Так и не можешь бить нормально, Карамелина.
Хватает за локти и, протащив пару метров, сваливает моё тело на кровать, придавливая сверху собой.
Чёрт тебя дери, Громов.
Надо сказать, в детстве мы постоянно таким образом дурачились. Но… сейчас-то постарше стали и эмоции совсем другие. Ещё пару лет назад внизу живота не собирался жгучий сгусток, а его каменное достоинство не упиралось мне между ног.
Тогда было не так… возбуждающе. А сейчас закусываю губу и пытаюсь выскользнуть, но Мирон умело упирается ногой об пол и крепко удерживает.
— Как ты меня назвала? — дышит над ухом тяжело.
От него пахнет мужским дезодорантом и мылом. По всей видимости, совсем недавно он принимал душ. Об этом же говорят его волосы, которые обычно сразу после мытья немного завиваются у висков.
— Ты зависла? — выгибает чёрные брови.
— Придурок, — выплёвываю в его идеальное лицо. — Что ты творишь? Я всё папе расскажу.
— Рассказывай, — говорит, глядя в упор. — Пойдём вместе расскажем?
Его ресницы такие длинные и пушистые, что все девчонки постоянно томно вздыхали и завидовали, а парни… Один раз наш сосед напротив, Пашка Ярцев, пошутил, что у Громова глаза, как у девчонки. В итоге была такая драка, что вся улица сбежалась.
— Что тебе надо? — шевелю губами.
— У вас с ним всё серьёзно?
— Это не твоё дело, — пытаюсь его с себя столкнуть, но не получается. Раньше он был полегче. Разъелся, качок хренов.
— Всё, что касается тебя моё дело, — рычит он. — Ты назло мне с ним переспала?! Скажи?
Закатываю глаза, тяжело дыша.
— Пошёл ты, придурок.
— Ещё раз так меня назовёшь и пожалеешь, — зрачки сужаются.
Сжимаю зубы.
Личные границы для Громова — святое. Если они не мои, конечно. Мои можно небрежно стереть ластиком и делать всё, что заблагорассудится.
— Я не отстану, пока не ответишь.
— Это интимное, — оскорбляюсь. — Отвали, Громов.
— Ну, — делает отчётливый толчок бёдрами, от которого я охаю и смущаюсь, как дура.
Он, кажется, понимает, что перестарался. На лице проносится выражение крайней степени изумления, а брови хмурятся и утяжеляются.
Дыхание становится прерывистым. И не у его одного.
Нервно сглатываю слюну, перемещая взгляд на губы Мирона. Правильной формы, немного сухие и бледно-розовые. Мягкие, насколько я помню. Вкусные…
Так близко…
Нет. Нет. И нет.
Сознание уплывает, но я словно утопающий ещё пытаюсь за него ухватиться. Так как бороться бесполезно, расслабляюсь и сканирую его лицо. Мужские руки сдавливают мои запястья над головой. Не больно, но достаточно жёстко.
Сердце начинает биться медленнее, через раз.
— Ну? — хрипит. — Вы с ним трахались?
— Ты сам-то думаешь, о чём спрашиваешь? Это оскорбление личности, — с возмущением проговариваю. — Почему я должна отвечать на такие вопросы?
— Потому что я переживаю, — поясняет, облизнув нижнюю губу. — У тебя не голова, а боеголовка. Хрен знает, чё ты ей придумаешь.
— Слезь с меня уже. И хватит тыкаться в меня своим отростком. Кстати, проверь его, он явно болеет. Припухлость налицо.
Громов хохочет, запрокидывая голову назад.
— Мия, — вдруг останавливается. — Скажи правду?
Уставляется с серьёзным выражением лица, будто для него это действительно важно.
— Не было у нас ничего, — выплёвываю ему в лицо. — Я тебе не шлюха. Доволен?
— Да, — мгновенно перекатывается набок, выпуская меня на волю.
— Придурок.
— Мия, — предупреждающе обрубает.
Пододвигает моего плюшевого медведя, располагаясь на нём. Руки закидывает за голову. Ведёт себя как дома. Зла не хватает.
Молча наблюдает, как я поправляю топ и подступаю к зеркалу, чтобы привести внешний вид в порядок.
— Где вы познакомились? — спрашивает Мир.
Роняю на него мрачный взгляд через отражение.
— Не твоё дело.
Снова молчит. Видеть его здесь, в моей комнате странно. Наверное, потому, что мы давно так не общались. Раньше это было чем-то обыкновенным. Но те времена закончились раз и навсегда! Я сама так приняла это решение и не собираюсь его менять.
— Странный тип, — многозначительно поднимает брови Мир и сгибает одну ногу в колене, забрасывая на неё вторую.
— С чего бы это?
Подкрашиваю губы карандашом, поглядывая на него.
— У него машина китайская. Я таким типам не доверяю, — философски выговаривает.
Усмехаюсь. Дурак.
— Ты токсик, Громов.
Мирон, так же как и его отец, считает, что машина может быть одна — БМВ. Желательно чёрная.
— В общем, Мия. Будь осторожна с ним, — давит со всей серьёзностью.
— Разберусь как-нибудь без сопливых, — цежу, поправляя кулон в виде крохотной бабочки.
— Тебе идёт, — говорит Мир тихо.
Смотрю на себя в зеркало.
Лицо раскраснелось, волосы выбились из причёски, глаза сверкают, словно два факела. Чувствую себя живее всех живых. Перевожу взгляд на шею.
— Мне нравится, — пожимаю плечами и смотрю на Громова. — Спасибо.
— Пожалуйста.
— Пошли уже, — поднимаю тетрадку и швыряю ему в лицо. Мирон ловит и резко поднимается, поправляя футболку.
— Обещай, Мия, что ты будешь с ним осмотрительнее и не будешь торопиться.
— Ничего я не буду обещать. И вообще, вали к своей рыжей, — со злостью выговариваю, выходя за дверь.
Вприпрыжку спускаюсь с лестницы и иду в столовую.
— Мия, — обеспокоенно восклицает мама. — Что так долго? Лев заскучал с нами.
Обвожу глазами сидящих за столом. Папа с дядей Андреем видимо отправились в отцовский кабинет.
— Всё нормально, — улыбается Лёва и переводит взгляд на смарт-часы. — Может, уже поедем?
— Куда? — слышится у меня из-за спины.
Да свалишь ты уже или нет?!
— Так, ребята в клуб собираются, — отвечает тётя Настя за меня.
— В клуб? — удивлённо произносит Мир. — Мы можем составить вам компанию с Ладой.
Демидов нахмуривается и переводит взгляд на моё пылающее лицо.
— Ты не против?
Четыре пары глаз устремляются на меня в ожидании ответа. Громов незаметно приобнимает меня за талию, а я безжалостно наступаю ему на ногу.
Конечно, я не против, чёрт возьми!..
Глава 15. Мия и "первый раз"
В китайской, по словам одного душнилы, громадной машине Демидова тепло и вкусно пахнет лимонным ароматизатором.
— Всё в порядке? — спрашивает Лёва, когда мы наконец-то выезжаем с территории посёлка. — Мне показалось, ты расстроена.
— Нет, — вжимаюсь в кожаное кресло. — Всё супер.
— Отлично, — кивает.
Поправляю серьги-кольца и озираюсь.
— У тебя новый автомобиль? — обнаруживаю плёнку на блестящем пластике перед собой.
— Отцу презентовали. А я как раз задумывался о покупке. Себе бы выбрал что-то более
