в моем помощнике, но все чаще он звонил и рассказывал об ухудшении дел. Я вел дела через ноутбук, но меня теперь было не найти в офисе. И контракты стали срываться.
Нужно принимать первое решение. Налаживать бизнес. Не мог допустить разорения, у меня алименты и соглашение на детей, вторая семья, которую тоже надо содержать. Нужно прекратить на время сюда так часто приезжать. И от этого сердце заколотилось, и мне стало трудно дышать, когда представил, что снова буду видеть дочек только по телефону. Слеза скатилась по щеке, и я смахнул ее. Разлука с ними острой раной резала по сердцу.
Что мне делать со вторым браком? Пытаться построить отношения с Лидой заново? Но я уже не верил в это. И, положа руку на сердце, понимал, что уже не так сильно люблю жену. И единственное решение, которое считал правильным — съехать от нее на съемную квартиру, если она продолжит мне устраивать скандалы, и после того, как налажу бизнес, серьезно поговорить о наших отношениях. Мне было жалко детей, но Лиде некуда их было увозить, и я знал, что смогу их навещать в случае развода. Но где-то в глубине души еще надеялся, что жена одумается. И тогда я дам второй шанс нам.
— Папуля, а вот мама идет.
— Это дядя Илья. Они дружат, — бесхитростно сообщила мне Марина.
Я обернулся и заметил Настю с каким-то мужиком. Соня и девочка ее возраста спускались к берегу. Бывшая жена улыбалась этому Илье, и он дарил ей ответную улыбку. Долго Настя была одна, и вот в ее жизни появился другой. Вряд ли они «дружат», судя по их лицам. Я пожал плечами и остался равнодушен к этой сцене. Любовь по щелчку пальцев не вернешь. И на миг представил, что это Лида. И почувствовал, как мушки заплясали перед глазами, и дыхание стало шумным. Еще любил стерву, хотя и не так сильно, а вот любила ли она меня?
Отвернулся, чтобы продолжать строить с дочками замок. И начал понимать истину, которая больно царапала сердце. Мужику очень повезло встретить Настю. Она станет ему верной спутницей жизни, какой была мне шесть лет. И какой не стала Лида. У меня заныло в груди, и я тяжело вздохнул. Почему же так произошло?
От осознания внезапной мысли мое сердце медленно замедлилось, и я понял, что перестал дышать. В голове пронеслась другая фраза дочки:
— Это папа Илья.
Я бы тогда сразу умер. Мои обожаемые крошки не могут называть этого мужика «папой». Это только мои дочки. Я их отец.
— Папуля, мы будем твоими рыбками?
— Пойдем купаться.
Мне тоже было жарко на солнце. Я подхватил моих крошек и встал неглубоко, чтобы наблюдать за ними. Они умели плавать, но я все равно переживал. Отпустил и стал любоваться, как они уверенно держатся на воде, а потом шутливо-грозным голосом сказал:
— А кого я сейчас поймаю?
Мы уже сегодня играли в эту игру, и я услышал радостный визг. Все мысли вылетели из головы. Сейчас я был абсолютно счастлив.
Глава 9
Лидия
Я смотрела, как Алешка рисует каракули в альбоме. Сыну полтора года, он был очень активным и постоянно задавал вопросы: «Кто это?» и «Что это?», начиная познавать мир. И я поддерживала его исследовательский интерес, чтобы он больше запоминал новых слов. На руках у меня была Полечка, и я улыбнулась моей девочке. Нежно стала укачивать и поцеловала ее в лобик. Как я была рада, что они у меня есть, и не могла наглядеться на детей. Сердце замирало от нежности и отбивало частый ритм. Насколько я могла быстро забеременеть, и как было тяжело их выносить и родить. Это время я вспоминала с дрожью, особенно во второй раз, когда боялась потерять дочку. Еще когда тяжело вынашивала Алешку, поняла, что это испытание дано мне за аборт, который сделала два года назад.
После рождения Поли врач рекомендовал мне задуматься о том, чтобы больше не беременеть, я почувствовала, как внутри все сжалось, и мгновенно пересохло во рту. Это звучало как приговор, хотя казалось, что детей и так достаточно. Еще долго Прохор успокаивал, и я была благодарна мужу за поддержку.
Сыну быстро надоело рисовать, и я направила его энергию на складывание пирамидки из кубиков. У Алешки еще не очень получалось, но его внимание пока отвлечет и можно заниматься дочкой. А потом я пойду готовить ужин, а сына можно попросить помочь. Он любил «помогать» маме. Привыкла справляться одна, хотя и было тяжело. Прохора никогда нет дома. У него серьезный бизнес, который отнимает много времени. Я понимала и принимала, оказывала поддержку, когда муж в ней нуждался.
Но после того, как его жена уехала, начался настоящий кошмар, к которому я оказалась не готова. Появилось ощущение, что муж отдалился из-за дочек. Почти каждый вечер он разговаривал с ними по телефону, воркуя и говоря, как любит и скучает, забывая о времени. Дыхание становилось шумным, я тихо рычала и старалась не слушать, пытаясь усмирить вспышки гнева при упоминании имен Маши и Марины. Но у меня плохо получалось, и я стала выражать недовольство, когда муж стал уезжать в Краснотонск.
Сейчас я, продолжая укачивать Полечку, подумала, что не смогла бы отказаться от предложения Прохора на месте его бывшей жены. Оно же было поистине щедрым и означало безбедную жизнь. Что еще надо? Я ее искренне не поняла, когда она уехала. У меня было образование секретаря, и я работала три года офис-менеджером до декрета. И то испытывала дрожь при мысли, что останусь одна с Алешкой, если Прохору надоест играть в двойную жизнь. И он выберет не меня.
Находясь без мужа столько дней, я скучала по маме, и в груди стало разливаться нежное чувство. Улыбнулась, представляя ее лицо, и мне тут же захотелось позвонить и услышать любимый голос. Но мама была обижена. Она отношения с Прохором с самого начала не одобряла, уговаривала одуматься и не уводить мужчину из семьи. Ей было очень тяжело принять факт, что ее дочь стала разлучницей. Она качала головой и тяжело вздыхала, прижимая руки к вискам, и постоянно повторяла:
— Лида, не могу поверить, что ты на это пошла. Я же тебя не так растила. Где же я ошиблась?
Но я себя разлучницей не считала. Если бы он не хотел нашей связи, я бы ничего не добилась.
Но когда мы уже поженились, мама внешне смирилась и стала
