каким бы чудесным и, осмелюсь сказать, весёлым ты ни был, и без того хватает забот. И наш багаж слишком тяжёлый, чтобы мы могли сделать всё это самостоятельно. Нам нужен взгляд со стороны. Нам нужен кто-то, кто не связан ни с ним, ни с этим местом, ни с тобой, ни со мной. Сейчас самое идеальное время. И маме будет легче, если мы сделаем это, пока она на отдыхе с Эдом. И Рэйн идеально подходит для этой работы, даже если на бумаге это не так.
Олли вздыхает, и я понимаю, что он начал уставать.
— Ты уверен, что у вас с этой девушкой ничего нет?
— Ну, конечно, между нами что-то пробежало, но это не то, что ты думаешь.
Он скептически смотрит на меня.
Я снова делаю медленный оборот на стуле.
— Ладно, может быть, то. Совсем немного.
Я хватаюсь за стол, чтобы остановиться, и подпираю подбородок рукой.
— Она… симпатичная. И ещё смешная.
Я не свожу глаз с расписания на стене, но, когда говорю о Рэйн, снова вспоминаю о её губах. Я бросаю взгляд на Олли, который самодовольно смотрит на меня.
— Взгляни на меня, я великолепен. Конечно же, между нами должна была пролететь искра, но я не поэтому предложил ей работу.
— А почему?
— У меня хорошее предчувствие.
— Если ты хочешь меня убедить, то этого недостаточно.
Я отвожу взгляд, чтобы собраться с мыслями, и моё внимание привлекает угол стола. Жаклин вчера упала, когда они с Джози бегали здесь. Что если она ударилась головой об угол стола? Ведь у неё такие густые волосы; мы могли не заметить шишку у неё на голове. А что если у неё случилось кровоизлияние в мозг? Я не видел, как она упала. И она не сказала ничего насчёт головы, только про коленки. Но что если…
— Джеки.
Я поднимаю глаза на Олли.
— Как там крошка Джэкки? У этого ребёнка столько энергии. Она не стала дольше спать?
— О чём ты таком, чёрт побери, говоришь?
— О Жаклин. О маленькой светловолосой девочке с взъерошенными волосами, приблизительно такого роста, — говорю я, показывая рукой её рост. — На удивление симпатичная девочка, учитывая, что она унаследовала от тебя половину генов.
— Я знаю, как выглядит моя дочь, Джек.
— Какое облегчение!
Я начинаю постукивать пальцами по столу.
— У этого ребёнка внушительный словарный запас для двухлетки. Ты обратил внимание? Некоторых малышей ты едва ли можешь понять. Было бы странно, если бы её речь неожиданно сделалась невнятной, ведь так? Она не ведёт себя странно?
— Единственный, кто ведёт себя странно, это ты.
— И это не новость, — говорю я, почувствовав лёгкое облегчение, что Олли ничего не заметил, но только лёгкое.
Он легко мог что-нибудь упустить. Он сейчас даже не дома. Хотя Нина дома. Я достаю из кармана телефон и подумываю о том, чтобы ей написать. Я только расскажу ей, что Жаклин ударилась головой, хотя не уверен, что это так, и тогда Нина убедится, что с ней всё в порядке. Я знаю, что мне не следует этого делать. Мартина, психотерапевт, которого я посещал, сказала бы мне, что таким образом я вовлекаю других в свои навязчивые идеи.
Это довольно пессимистичный взгляд на ситуацию, Мартина. Другой мог бы назвать это грамотным делегированием.
«Таким образом, ты только провоцируешь ещё более нехорошие мысли».
Пошла ты, Мартина. И твой здоровый мозг, в котором возникают только нормальные мысли.
А затем я начинаю повторять про себя: «хватит, хватит, хватит, хватит», и прижимаю кончики пальцев к столу, потому что мне вообще-то нравится Мартина, она хороший психотерапевт, и мне следовало позвонить ей несколько недель назад, когда я снова начал бороться с этими навязчивыми мыслями.
Но всё не так плохо. Раньше было гораздо хуже. Я совсем немного отклонился от процесса своего выздоровления, и смогу это исправить. К тому же, мысль о том, что мне придётся позвонить Мартине и рассказать ей о том, что я запорол все те результаты, которых мне удалось достичь, и что я боюсь вернуться в то состояние, в котором пребывал три года назад… это слишком.
Я засовываю телефон обратно в карман, ничего не написав Нине. Вот видишь, Мартина? Я в порядке. И я чувствую, как ты закатываешь свои воображаемые глаза.
— Ты, действительно, думаешь, что эта девушка сможет сделать то, что ты от неё требуешь? — спрашивает Олли.
— Ну и что с того, что Рэйн никогда не занималась подобными проектами! У неё есть видение. Она бывала во многих пабах. Она… креативная. И знаешь, такое качество как креативность можно применить в разных областях.
— И где она будет жить? У неё нет денег. Я знаю, ты считаешь, что хорошо разбираешься в людях, но я бы не рекомендовал вкладываться в неё, пока мы не поймём, с чем имеем дело.
Опять он заговорил про то, что мы должны понять, с чем имеем дело. Это меня оживляет. Он начал раздумывать об этом.
— О, я обо всём позаботился.
Я нашёл решение, пока шёл сюда от них с Ниной.
— Она может остановиться в квартире.
— Какой квартире?
— На втором этаже, конечно же.
Олли смотрит на меня так, словно я записался на лазерное удаление татуировок.
— Джек… ты живёшь в этой квартире. Вся эта ситуация и так под вопросом. Ты не можешь ещё и поселить у себя эту девушку.
Я бросаю на него сердитый взгляд.
— Я знаю, что похож на психа, но я не безумец. Она может пожить в квартире, пока будет здесь работать. А я поживу у вас с Ниной.
— Не надо говорить за меня. Я никогда не называл тебя психом. Ни разу.
Мы с ним постоянно обзываем друг друга, но он прав. Он никогда меня так не называл.
— Я только хочу сказать, что часто делаю такие вещи, которые кажутся тебе бессмысленными. Чёрт, они даже мне кажутся бессмысленными. Но это не тот случай.
— А с чего ты решил, что я хочу, чтобы ты переехал ко мне?
Я широко ему улыбаюсь.
— А почему ты не хочешь, чтобы я переехал к тебе?
— Не думаю, что у меня хватит времени перечислять все причины.
— Ну, перестань. Мы наверстаем упущенное нами время. Будет весело. Я помогу тебе с Джози и Жаклин. Нина будет в восторге. Она всегда говорит, что в сутках не хватает часов. Я буду как няня, которая живёт с вами. Воспринимай меня как вашу Мэри Поппинс.
Он прищуривает глаза.
— Мэри Поппинс всегда меня чертовски раздражала. Она постоянно пела.
