о том, что сталкиваются с подобными тварями. Деревенский полицейский видел, как ему показалось, сразу двоих, всего пять дней назад – а теперь сюда приехали вы, и я не вижу на ваших лицах ни удивления, ни беспокойства. Когда и где вы видели подобных существ раньше? Что вы можете рассказать о них?
– Увы, ничего, gnädige Frau, – откликнулся Эшер прежде, чем Карлебах успел открыть рот. – Потому что ничего не знаем. Но непременно узнаем, если найдётся кто-нибудь, кто сможет проводить нас туда, где полицейский заметил этих тварей, и к топям возле угольной шахты, где псы Ляо Хэ порвали нашего знакомца из той коробки в шкафу.
– Это они.
Доктор Бауэр, уверенно шагавшая вперёд по заросшей тропе, уходившей вверх по склону ущелья, оглянулась – но не поняла ни слова, так как Карлебах перешёл на чешский. Сам он говорил на этом языке в детстве, а Эшер – во время странствий по Центральной Европе, двадцать лет назад. Миссионерка поздоровалась с сержантом Уиллардом и рядовым Гиббсом на ломаном английском и на нём же поблагодарила за то, что они присоединились к вылазке. И, хотя Эшер знал, что тысячи немцев – а то и десятки тысяч – считали воинственные устремления кайзера такими же чудовищными и необдуманными, как и англичане, не было никакой гарантии, что Кристина Бауэр входила в их число. Но даже если и входила – в любом Министерстве иностранных дел непременно имелся один чиновник – или секретарь, или какой-нибудь министр без портфеля, – занимавшийся исключительно тем, что по крупицам собирал информацию от лавочников, миссионеров, слуг из различных домов, а затем просеивал эти крупицы в поисках тех, что могли бы принести пользу родине. Джеймс и сам занимался подобными вещами. Он не представлял, как немецкое верховное командование может додуматься использовать кровожадных бессмертных существ, к тому же, вероятно, обладавших такой же способностью насылать иллюзии и отводить глаза, как и вампиры. Но учитывая, что гнездо подобной нечисти находилось в Праге, в опасной близости от Берлина, рисковать лишний раз не стоило.
– Как они сюда попали? – негромко спросил Джеймс, переходя на чешский. – Я интересовался у тех вампиров, что встречались мне в Центральной Европе, о том, не случалось ли подобной… мутации, изменённому виду, возникать где-либо совершенно неожиданно…
– А они тебе, конечно же, совершенно честно ответили? – перекинув лямку дробовика за могучее плечо, Карлебах шагал вперёд, опираясь на палку, – и хотя тропа была крутой, он запыхался не больше, чем двое солдат, замыкающих небольшой отряд.
– У них не было причин меня обманывать.
– Обман – это их основное занятие, Джейми, – возразил старик. – И пока ты не примешь это как данность, можешь считать, что ничего о них не знаешь.
Ущелье, где протекала речушка Миньлянь, за прошедшие века почти полностью лишилось растительности. Кое-где ещё попадались редкие группки сосенок, но в основном виднелись лишь кусты вдоль берегов да жухлая жёлтая трава, шелестящая на ледяном ветру. Чжань – единственный выживший из трёх псов Ляо Хэ – неожиданно остановился посреди дороги и зарычал.
– Ты что там увидел, а? – спросил коротышка-крестьянин, потрепав своего питомца по лохматой спине. – Нашёл, что ли, кого?
Эшер тоже оглядел унылые горные склоны. Все его рефлексы, наработанные за семнадцать лет полевой службы, в голос кричали, что здесь кто-то есть. Не яо-куэй, конечно – день едва перевалил за середину, и солнце только-только начало клониться к закату.
Но кто-то здесь точно побывал. На сухом песке тропы Эшер заметил свежие отпечатки чьей-то обуви, красноречиво свидетельствующие, что в последние дни здесь проходил или бандит – в смутные времена они наводняли Китай, как саранча, – или гоминьданский «ополченец». Обычным разбойникам вряд ли захочется связываться с двумя британскими солдатами, вооружёнными «энфилдами[23]» – третий из конвоиров, молодой рядовой Барклай, остался в деревне караулить лошадей, – но какой-нибудь крупной и сильной банде эти самые «энфилды» могут и приглянуться.
Тропа уходила вверх, а затем снова спускалась вниз, на выровненную площадку у самого входа в шахты Ши-лю. На этой площадке, ярдов в сто шириной, когда-то находились хозяйственные постройки, где рабочие мылись и справляли нужду, и сюда же сваливали в кучи отработанную породу. Пологая земляная насыпь – бог знает когда сделанная – вела к самому зеву пещеры, огромному и кривому овалу, темнеющему на желтоватом каменистом склоне. Сели превратили это место в болотистую пустошь, где среди грязи и угольной пыли развелись ряска, осока и рогоз, и, как и предупреждала доктор Бауэр, вовсю кишели крысы.
– Тело лежало здесь, – фрау Бауэр указала на ближайшую каменную насыпь в нескольких шагах от того места, откуда тропа уходила вниз.
– Он пытался удрать обратно в шахту, – Ляо Хэ положил руку на мохнатую голову пса. Эшер дождался, пока миссионерка переведёт слова крестьянина на немецкий, чтобы Карлебах тоже понял, о чём идёт речь. – Шунь и Шуо принялись драть ему глотку, а он в ответ подрал их когтями. А там, в темноте, – Ляо Хэ взглядом указал на шахту, – я заметил глаза остальных. Они светились, как у крыс, но на высоте человеческого роста. А крысы кишели во всём болотце, носились туда-сюда и пищали.
– Я так понимаю, где-то здесь же ваш полицейский увидел и тех двоих? – спросил Эшер у доктора Бауэр по-немецки.
– Нет, те двое встретились ему возле деревни, гораздо ниже по склону. После заката никто не подходит к шахте так близко.
– Вам стоит быть осторожнее, сэр, – заметил сержант Уиллард, когда Эшер, старательно обходя наиболее глубокие лужи грязи, направился к насыпи, ведущей к пещере. – Именно в таких местах чаще всего обустраивают логова разбойники…
Не владея ни китайским, ни немецким, солдаты пребывали в уверенности, что Эшер с Карлебахом ищут каких-то легендарных существ – вроде гималайских йети, – и Джеймс старательно подкармливал эту уверенность, отвечая на вопросы сержанта Уилларда по дороге.
– А по запаху похоже, что внутри прячутся люди? – спросил он.
Сержант задумчиво прищурился.
– Одно можно сказать наверняка, сэр, – пахнет весьма странно.
Уиллард не лгал. Здесь и впрямь не ощущалось запахов, характерных для людского лагеря: экскрементов, дыма от костра – тот бы точно долетал до самого выхода, даже если бы кострище находилось глубоко в пещерах, – и совершенно точно не было ни единого свидетельства, что где-то поблизости проходили лошади. Из шахты тянуло чем-то иным, и от этого запаха у Эшера по спине бегали мурашки.
Они поднялись по насыпи. В земле виднелись канавки – когда-то здесь была колея для вагонеток, но железные рельсы и деревянные шпалы давно растащили запасливые крестьяне.
В верхней пещере царил сероватый сумрак; такой рассеянный свет и схожая высота сводов напомнили Эшеру о часовне в Вичфорде – городе, где жил его отец. В одном
