возобновилась. Чего-то подобного я ждал и от Хазарского. И дождался все произошло, как и следовало должным образом. Михаил, не знаю, случайно или же по другой причине, вдруг попался мне на глаза: наши пути снова пересеклись. Он долго тряс мне руку, а затем с жаром описывал свою сотую поездку к бабе Циле в Курск, на малую родину и я должен был ему, в который раз посочувствовать.
— Там у меня родня и не только…. Хочется со всеми встретиться поговорить. Мы ведь близкие люди.
Он готовился к отъезду и его жена, и их дети, и их родители, и тетки, и дядьки и уперлась лишь одна эта самая родительница Михаила ― баба Циля: ― «Не поеду и все тут! Я выросла не в Америке, здесь в СССР. Я не предам страну». ― Она осталась. И не только она. Был еще один не согласный, я уже не помню кто? Возможно, двоюродный брат Михаила. Хотел остаться с бабой Цилей и внук ― Ефим. Но кто его будет слушать, а тем более следовать воле несмышленыша?
На уговоры своей матери, ― Михаил безуспешно потратил целый год, ― ему пришлось остаться и отправить своего мальчика учиться в первый класс не США, как того хотелось, а в школу России. Правда, Ефим Хазарский был устроен в престижное частное учебное заведение. Тогда такие школы только начали организовываться. За обучение в них нужны были немалые деньги. Деньги для евреев, не проблема. Сколько нужно было столько и заплатили.
Я и Мария свою девочку отправили в специальную школу с углубленным изучением английского языка на тот момент бесплатную. Хотя что-то платить в первом классе пришлось. Для поступления дочери в школу, мы ее готовили. Маша у нас умела считать до двадцати, складывать и отнимать числа, решать несложные задачки, читать и не только на русском, на английском тоже.
Для поступления мы потратили немало времени. Вначале она, сдав экзамены в одной школе, не прошла по конкурсу, затем мы отправились в другую, там нам, несмотря на хороший результат, отказали из-за боязни обострения пиелонефрита: незадолго до этого дочь переболела этой болезнью и стояла в поликлинике на учете. Лишь только в третью в нескольких остановках от дома мне удалось Машу устроить. Она успешно сдала экзамены и вошла в пятерку лучших претенденток на зачисление. Поездки из одной школы в другую не прошли даром. Иначе бы ей не поступить.
Мне памятен день ― Первого сентября. Я даже снял фильм на видеокамеру и после много раз прокручивал. Сын пытался наш накопленный за годы видеоматериал оцифровать, но при пожаре это все, если не сгорело, то потерялось. По-хорошему следует найти время и заняться поиском его на чердаке добротного каменного дома в Щурове куда было многое свезено.
Тема Гулишвили, Света дочь медсестры отправились учиться в обычную школу, через дорогу от дома.
Мы уже думали, что праздновать день рождения дочери будем без Ефима Хазарского, но нет, в проеме двери я вдруг неожиданно увидел его вместе с матерью, он нес Ене подарок. Это меня успокоило. Зря Михаил бегал, суетился: ничего у них с отъездом в США не получится. Мальчик закончит первый класс, затем второй, третий и так далее. Но нет. Лишь только Ефим окончил учебный год, они, махнув рукой на бабу Цилю, засобирались. В какой-то миг выяснилось ― Валька Гулишвили ― оказалась наиболее близкой подругой Марии ― супруги Михаила, а не моя жена. Оно и понятно: их квартиры находились рядом. Не зря же однажды, когда Мария ездила к бабе Циле ― матери Михаила, уговаривать ее поехать в США вместе с ними, он столовался ни где-нибудь ― у нее.
Гулишвили бегала по друзьям и знакомым, предлагала им вещи Хазарских. За несколько месяцев многое из квартиры было продано. Кое-что по мелочи они раздали. Моя жена притащила на память пиалы, туески и какие-то баночки для сыпучих продуктов, а еще мне пришлось однажды подняться к ним на этаж и забрать раздвижной диван-кушетку. Мы ее поставили в нашей большой кухне, правда, после, заметив клопов, я пока они не распространились по всей квартире, матрац тут же выбросил на помойку и заменил его другим ― своим, а еще щедро поработал баллончиком с химией. Этот диван-кушетка сыграла важную роль в жизни Ефима ― сына Михаила и Марии Хазарских.
Глава 5
Что можно сказать о восьмидесятых годах прошлого века? Многое и ничего. У людей были такие же требования, как и сейчас: стремление получить образование, устроиться на престижную работу, удачно жениться или же для девушек выйти замуж, обзавестись хорошей семьей и уютной квартирой, растить детей и заниматься их воспитанием. Правда, всего этого они желали достичь трудом, а не выиграв в лотерею или же удачно кого-то надув. Халява была не в почете.
Я работал и получал высшее образование. На должность специалиста я был приглашен, еще обучаясь на втором курсе института. У меня не было опыта работы. Это тогда было неглавное. Меня вызвал к себе в кабинет Юрий Алексеевич проректор института, доктор технических наук, и по-отечески, он был, как и мой родитель, фронтовик, долго со мной разговаривал: узнал обо мне буквально все и, поправляя протез, ― у него на войне оторвало руку, ― неожиданно предложил должность инженера на заводе закрытого типа ― «почтовом ящике», производящего для «оборонки» электронику.
— Вы справитесь. Я, в вас уверен, ― сказал он. Однако мне тогда пришлось, скрипя сердцем, отказаться, ― жилье, я бы себе нашел: пожил у тетки, главное, что не позволяло мне уйти с работы: не было постоянной московской прописки. А это тогда многое значило. Предприятие, закрытого типа ее не давало. На нем трудились одни москвичи, приезжих со стороны не было.
Второй раз мне была предложена должность инженера непосредственно у себя на заводе. Я тогда учился на пятом курсе. Мне оставался еще один, ― и, затем защита дипломной работы. Начальник лаборатории одного из отделов предприятия узнал о том, нашел меня потного, разгоряченного, бегающего вокруг агрегата ― конвейерной печи в термическом цеху и пригласил после смены обязательно зайти к нему в кабинет. Я разыскал его, блуждая по длинным коридорам и расспрашивая у всех людей, попадавшихся мне на пути. Мне это не представило особого труда, хотя завод был огромен.
Полноватый мужчина, ненамного старше меня, лишь только увидев мой контур в проеме двери обрадовался, оно и понятно, он искал специалиста, способного заменить неуживчивую женщину
