class="p1">— Мы решили, что это хорошая возможность дать вам привыкнуть, — сообщила телефонная татушка, после того как меня мистическим образом выпустили.
— О чем вы?
— Если вы общаетесь с преступниками, то мы должны задерживать и вас. Иначе это вызовет подозрения. А потом мы спишем это на технические накладки и отпустим вас и еще нескольких.
— А что эти ребята сделали?
— Ничего. Они уже дома. Но за каждого настоящего плохиша мы повысим ваш оклад на пять сотен в месяц.
* * *
Новая машина моей матери не понравилась. Так же как туфли и сумочка Дины. И обед в «Сити Гриль», куда мы пригласили маму на ее день рождения.
— Вид красивый, — заметила она, глядя на россыпь городских огней с тридцать девятого этажа, где наш столик стоял рядом с самым окном, — но мне все это не нужно.
— Ты этого достойна.
— А я и не говорила, что нет.
Дина ускользнула, чтобы попудрить носик, или как там это называют нынешние дамочки, — но моя матушка все равно сочла необходимым по-заговорщицки перегнуться через стол.
— И я не хочу, чтобы ты разорился ради меня. Или нее. Такие сумочки на деревьях не растут.
— Она тоже работает…
Меня спас официант. Парень как раз выбрал этот момент для того, чтобы наполнить мой бокал вином, бутилированным в поместье «Пино», которое мы заказали на пару с Диной. Вообще-то за время наших отношений я и в самом деле не потратил на нее кучу денег. Скорей, просто доказывал, что могу держать марку.
— Я хорошо зарабатываю, — сказал я, когда официант удалился.
— Мне не нужно лишнее барахло, — пожала плечами мать.
На столике перед ней стояла коробка из ювелирного магазина, обернутая зеленой бумагой и украшенная белым бантом.
— То, что ты можешь что-то купить, еще не означает, что ты обязательно должен это покупать.
Он толкнула коробочку по столу ко мне. На секунду ее рукав задрался, обнажив татуировку на запястье. Все еще стильно. Просто. Не дешевка, а демонстрация того, что эта женщина во всем следует собственным вкусам.
— Уверена, что это очень красивая вещица, но чем бы она ни была, ты стоишь тысячи таких.
Затем вернулась Дина. Я сунул коробку в карман и, отвлекая внимание Дины, налил ей вина до появления официанта. Но все же в ее глазах читался вопрос.
Я отвернулся и уставился в окно на залив и мчащиеся вдоль него огни фар. В голову полезли непрошеные воспоминания о том, как меня вновь и вновь обвиняли в блокировке движения на этом самом шоссе, но я отмахнулся от них.
С тех пор я прошел долгий путь. Вместо того чтобы мотаться по Харборсайду, гадая отравят меня или нет, я смотрел на него из окна одного из лучших ресторанов в городе.
— Знаешь, — сказал я, — мы почти потеряли зарезервированные места, когда ты не собралась вовремя.
Я заставил себя снова перевести взгляд на мать.
— Нам повезло, что мы не обедаем в Макдональдсе.
Мне пришлось потратить лишнюю сотню баксов на то, чтобы сохранить столик, но и после этого нам дали только сорок пять минут. Если бы на дороге были пробки, мы бы не успели.
— Извини, — раскаяния в ее голосе не чувствовалось. — Я была на собрании.
— Какое собрание важней твоего сорок девятого дня рождения?
— Мое тысячное.
* * *
Плохих парней было сложно найти. АА оказались не тем местом. Так же как и мечети, церкви и храмы. Меня арестовывали еще пару раз, но в основном для того, чтобы мои кураторы проверили реакцию остальных. Насколько я мог судить, те реагировали по большей части как обычные граждане, только сильней злились на то, что выбор пал именно на них. Примерно как в случае со мной и командой наблюдателей из новостей. В основном это были люди вроде моей матери — все они в каком-то смысле воздерживались от выпивки, собрание за собранием. И искали высшее начало, которое облегчило бы им путь.
Если бы такое начало и вправду существовало, что бы оно подумало обо мне? Занимался ли я чем-то полезным или просто преследовал тени в театрах теней? Я знал, что террористы существуют — в доказательство каждые несколько месяцев что-то взрывалось, — но теперь, когда моя «шкурка» была лучше настроена на их поиски, не удавалось найти ни одного. Может, я потерял инициативу… или те, за кем я охотился, просто слишком хорошо умели маскироваться?
Время шло, и я начал задумываться о том, как испытать оборудование.
«Ложных тревог не существует, — заявил команде новостей один из офисных ботов В.С. во второй или третий раз, когда меня обвинили в остановке движения на Харборсайд. — Датчики всегда исправны». Но это ведь не означало, что они всегда чувствуют правильно. Бомбы из удобрений или фермеры? Для постороннего наблюдателя они пахли одинаково.
Что может давать такие же сигналы, как затаившийся, живущий во лжи террорист?
Я попробовал театр в районных залах, настолько тесных, что актеры играли практически у зрителей на коленях. Ничего. Я записался в группу фантастов. То же самое. Моя «шкурка» была достаточно умна, чтобы игнорировать тех людей, которые не сомневались, что их ложь не несет никакого риска.
Я сделал попытку на концертах молодых исполнителей, фортепианных и скрипичных, но «шкурка» умела отличить и страх сцены.
Потом я решил испытать выездные судебные сессии. Разводы или тяжбы по выплате алиментов были забавны, но лучше уж настоящие уголовные процессы. В конце концов, каждому известно, что девяносто пять процентов этих парней виновны. Им в любом случае светила тюрьма, так что невелика беда, если для начала их прощупает В.С.
На первом суде ничего не произошло. Однако подсудимого оправдали, так что, наверное, он принадлежал к пятипроцентному меньшинству.
В следующий раз через пять минут после начала выступления защитника у меня зачесалось предплечье. Я закатал рукав и обнаружил синие веснушки.
Проблема была только одна. Подзащитный еще не успел сказать ни слова — говорил только его адвокат.
Еще через пару минут вторая рука звякнула. Не то чтобы громко — это было скорее ощущение, чем звук. Закатав рукав, я обнаружил проступившие на коже очертания мобильника.
Я поднял руку ко рту, как можно незаметней.
— Да?
— Какого хрена, по-твоему, ты делаешь?
Голос прозвучал достаточно громко, чтобы вся незаметность пошла к чертям. Адвокат замолчал. Судья завертела головой. В воцарившейся тишине абонент на том конце линии мог бы с тем же успехом орать в мегафон.
— Какого хрена тут происходит? Я слушаю запись…
Судья уставилась на меня свирепо, словно соседская бабка. И отнюдь
