это точно, кроме Дума, мало кто знает, — Садист отпускает меня. — Охренеть. Витёк, это правда ты?
— Правда. Только я теперь не Витёк. Дмитрий Могильный. Рад знакомству, типа.
«Дум, ты дебил, — стонет в мыслях Дюббук. — Зачем ты ему рассказал?»
«Всё равно я Лизе собирался рассказать. А Садюга — парень надёжный».
Павел отходит на шаг и осматривает меня с ног до головы. Улыбается. Ого, какое событие. Наблюдать улыбку на роже Садиста можно не чаще, чем лунное затмение.
— Ну ты и дрыщ теперь, Думов.
— Могильный. Не беда, подкачаюсь.
Садист кивает и сразу переходит к делу:
— Значит, так. Всё помнишь, как вчера было?
— Да.
— Сейчас расскажешь. Под запись.
— Разбежался. Хочешь, чтобы Братство меня искать начало?
— Ты сам разве не хочешь их найти? — удивляется Павел.
— Чтобы что? Отомстить? Нет, спасибо. Мне новая жизнь дорога. Ещё дороже прошлой, потому что воскреснуть второй раз вряд ли получится.
— Разумно, — кивает Садюга. — Ладно, не ссы, пропишем тебя как анонимного свидетеля.
— Давай тогда услуга за услугу. Мне бы тело обшарить, — говорю я. — Ну, своё, прошлое. Ключи от квартиры забрать, деньги. И пальто.
— А вот с этим проблемы, — цокнув языком, говорит Павел. — Нет твоего тела. Не нашли.
— В смысле, не нашли?
— В прямом.
— А… Откуда тогда сведения, что магистр Думов погиб? Если тела нет?
— Как тебе сказать, — Садист прикуривает новую сигарету. — Голову нашли. А тело нет.
Мне резко плохеет. Преисподняя меня побери, Гарканов что, башку мне отрубил? Ублюдок!
Вот кто настоящий садист.
— Ты как-то сбледнул, — Павел выдыхает дым. — Нормально всё?
— Угу.
— Как думаешь, зачем им твоё тело?
— Понятия не имею, — вру я.
На самом деле предположения есть. Холод так и не смог вытянуть мою силу. Возможно, хочет провести какой-то ритуал с моей бренной плотью или типа того.
Ох, а если он ухитрится вернуть мою душу в тело?
Нет, исключено. Если бы я оставался бесплотным духом — тогда да. Но я уже нашёл новое вместилище, просто так меня теперь отсюда не выдернуть.
— Лиза-то тебе зачем? — продолжает задавать вопросы Садист.
— Думал, поможет.
— Решил в новом теле подкатить? Вообще без шансов.
— Отвали, Садюга. Пойдём, дам показания. Может, у вас получится найти этих ублюдков… и моё тело.
— Ага, пойдём, — отбрасывая окурок, говорит Павел.
— Эй, слушай! — восклицаю я. — Отправьте людей к моей квартире. Вдруг они захотят туда проникнуть.
— Не учи работать, Дум. Уже сделано.
— А мне можно туда? Вещички кое-какие забрать.
— Это уже не твои вещички.
— Издеваешься, да? Садист проклятый.
— Шучу, — с мрачной мордой соглашается майор. — Можно, конечно. Только позже. Сначала попробуем гостей дождаться.
Как-то всё простенько выходит, аж не верится. Всем нутром жду подлянки.
Залезаем в один из джипов ДБ. Я рассказываю Павлу всё как было, а он слегка изменяет мои показания, оставляя суть. Чтобы, значится, всем остальным казалось, будто анонимный свидетель наблюдал за боем со стороны.
— Хорошо, с этим всё понятно. Но зачем они вообще решили тебя убить? Это уже не под запись, — захлопывая ежедневник, говорит Павел.
— Дюба сказал, что когда Холод меня прикончил, он захотел поглотить мою силу.
— Силу поглотить? — Садюга чешет горбатый нос и закуривает. — Интересно. И как, получилось?
— Нет. Дюббук ему не дал.
— Молодец. Он сам-то выжил?
— Да, — киваю я, не ударяясь в подробности.
— Угу, — Павел стряхивает пепел в окно. — А остальные?
— Больше никого не осталось.
— Жаль слышать. А Дюббук он что, в размерах уменьшился?
— Как ты догадался? — усмехаюсь я.
— Работа такая, — хмыкает Садист. — Тебя и всех твоих демонов, кроме Дюбы, прикончили. Ты переродился в теле студента, которому проломили башку антимаги. И тут как раз не очень далеко три парня жаловались, что их избил студент на пару с мелким демоном.
«Спалились», — бормочет Дюббук.
«Да тут и так всё было очевидно, а Садист профессионал. Не парься, ничего нам не будет», — отвечаю я.
— Ладно, не буду отрицать, — говорю вслух. — Только они первые начали. Это была самооборона.
— Демонов нельзя призывать против неодарённых, — строго говорит Павел. — Даже при самообороне.
— Я знаю. Только не говори, что собираешься меня за это посадить.
Садюга смотрит на меня долгим взглядом, от которого реально не по себе. Дюба грязно матерится у меня в мыслях.
— Не посажу, — говорит, наконец, Павел. — Антима совсем распоясались. Пусть понимают, что с магами шутить нельзя, даже со студентами. Но придётся регистрироваться.
— Не надо, — стону я. — Пожалуйста.
— Придётся, Дум. Или лучше тебя Димой звать?
— Наедине можно по-старому. Садист, не надо нас регистрировать. У меня пока и силы-то нет.
— А чего это ты отпираешься?
— Да не хочу я опять на вас работать!
«Я тоже не хочу», — подтверждает Дюба.
— Ну и зря, — пожимает плечами Павел. — Мы же деньги платим. Плюс прокачка для демонов. Если Дюббук потерял свои силы, ему всё равно это надо.
«Вообще-то он прав, — вдруг резко переобувается Дюба. — Подумаешь, одержимых мочить и прочую шелупонь. Я не против».
— Дюббук не против, — вздыхаю я. — Ладно, поехали регаться.
— Сам поедешь, у меня дел много, — Садист достаёт из кармана визитку и ставит на ней роспись. — Покажешь дежурному, скажи, что от меня.
— Ладно, — бурчу я, убирая визитку.
— Помощь нужна какая-нибудь?
Подумав, я киваю:
— Да. Можешь пробить, кто такой этот Дмитрий Могильный? — тычу себя пальцем в грудь. — А то его воспоминания куда-то улетучились. Надо узнать про семью и так далее.
— Хорошо. Я позвоню, кому надо. Насчёт драки с антимагами можешь не париться, я закрою дело.
— Спасибо, Паша.
— Когда что-нибудь появится — я с тобой свяжусь.
— Ладно, — открываю дверь машины. — Не забудь, что мне в старую квартиру надо попасть!
— Помню, — отвечает Павел.
Ну вот, всё достаточно неплохо сложилось. Придётся, правда, регистрироваться и затем выполнять задания демоноборцев, отказаться от которых нельзя. Садюга правду сказал, они за это платят.
