недолюбливала тетю Марину, точнее, сложно было найти в нашем дворе женщину, которой бы она нравилась.
Шалимова всегда выделялась. Всегда при параде, в платье, накрашенная, вкусно пахнущая, с улыбкой. Она воспитывала Макса одна. Ей были неинтересны дворовые сплетни и посиделки маминых подружек. Она ходила в театр, много читала, всегда выкраивала деньги, чтобы свозить себя и Макса на море, много работала, а я не раз слышала от нее, что никогда не нужно зависеть от мужчины.
Этим, видимо, и раздражала…
Женщины в мамином кругу в основном жили иначе и имели другие приоритеты.
– Наворовал в Москве, теперь деньгами разбрасывается. Говорят, что машина эта несколько миллионов стоит. У нас люди за такие деньги квартиры себе и детям покупают. А тут задницу возить.
– Почему наворовал?
Мамина пассивная агрессия настораживает. Становится вдвойне стыдно, что я вроде как теперь и про Макса вру. Умалчиваю, что видела его и он мне даже помог.
– А кто честно такие деньги, Алин, зарабатывает? Вон Лёша твой сутками на работе торчит, вкалывает мужик, дома строит, но что-то сватье машин таких не дарит.
На самом деле мои родители всегда не одобряли дружбу Костика с Максимом. Насколько я помню, хоть и была небольшой, Шалимов всегда был шебутной и ввязывался в неприятности, моего брата вечно тянуло за ним паровозиком.
Братца наказывали, отец не раз ходил к теть Марине и требовал, чтоб ее сын к Косте и близко не подходил.
Я понимаю, что Максим не принц. Совсем. Репутация у него всегда была, мягко говоря, не очень.
Слухи ходили, что со всякими людьми подозрительными водится, говорили даже, что машины угоняет…
– Понятно, – решаю не развивать тему. – Я пойду, мам, ужин готовить.
– Иди. Иди. Лёше привет передавай.
– Ага.
Отключаюсь.
В нашей семье основную ставку всегда делали на меня. В Москву учиться отправили, гордились. Потом Лёша появился, родители тоже радовались, что муж у меня старше, умнее, давно состоялся в жизни и с ним я точно не пропаду.
На деле же вышло как-то до жути наоборот.
Смешно даже, у Лёши с репутацией всегда все в порядке было. Идеал настоящий. Галантный, улыбчивый, внимательный, он мою семью с первого взгляда покорил, когда мы знакомиться приезжали. Только вот за волосы меня оттаскал не парень, о котором ходили нехорошие слухи и которого родители на дух не переносят, а мой идеальный муж…
Заявление на него я не написала. Побои тоже не снимала. Испугалась. Мало ли что у него на уме. Да и знакомых всяких со связями хватает. Что я против него могу?
Вчера еще адвокат позвонил, сообщил, что Ершов готов разводиться только через суд, мягко намекнул, чтобы я рот ни на что разевать даже не смела. Ничего своего у меня нет и не было никогда. Он говорил со мной же, обо мне, в третьем лице, еще и с таким подтекстом, будто я не человек, а собака какая-то бродячая.
Сам же Ершов затаился. Никаких сообщений и звонков с угрозами от него больше не поступало.
Открываю холодильник и сканирую содержимое. Овощи, рыба в банке, творог и яйца. Негусто, но есть все равно не тянет. Даже больше, кусок в горло не лезет.
Когда звонят в дверь, напрягаюсь вся. Глупо, конечно, думать, что это Ершов приехал с разборками. Выследил меня, может. Глупо, но отделаться от этой мысли не могу.
На цыпочках подхожу к двери, смотрю в глазок и выдыхаю. Это Максим.
Щелкаю затвором.
Глазами сталкиваемся моментально. Переступаю с ноги на ногу и молча пропускаю его внутрь.
– Привет, – Шалимов стряхивает снег с воротника пальто, бегло осматривает прихожую, а потом протягивает мне пакет.
– Спасибо, – благодарю, не заглядывая, что там. Мне неинтересно. Вообще, мало что сейчас интересно. Состояние овоща.
– Решил к тебе заехать. Только сегодня вырваться получилось. – Разувается, а потом снимает пальто. – Все в порядке?
– В полнейшем, – жму плечами. – Проходи. Чай будешь?
– Буду, – идет следом.
Тянусь к телефону и открываю приложение банка.
– У тебя номер же к карте привязан?
Макс сводит брови, кивает.
– Хорошо.
Перевожу ему обратно деньги, что не потратила, и выдыхаю. Становится немного спокойнее.
Максим не реагирует. Перевела и перевела. Слов вроде «не нужно или оставь себе» не звучит, как и вопросов, когда верну остальное.
Ему ровно. Для него это небольшая сумма.
– Ты чай предлагала, – напоминает Макс, а я вздрагиваю.
– Прости, задумалась.
– Как квартира? Хозяйка нормальная?
– Милая женщина. Выращивает цветы. Может говорить о них часами, – улыбаюсь. – Спасибо, что помог.
– Цена устраивает?
– Да. Все хорошо.
Ценник и правда приемлемый. Даже странно за такую квартиру. Хоть и не близко от метро, да и дом не новый. Но тараканов и шумных соседей тут нет. Все очень приветливые. Если с кем-то сталкиваешься в подъезде, здороваются и даже спрашивают, как дела. У них тут своя атмосфера, дружная.
– Заявление написала?
Ставлю перед Максимом чашку чая и опускаю взгляд.
– Ну понятно, короче. Дура.
Вздрагиваю. За последние дни как меня только ни обзывали, поэтому триггерит, конечно. Поджимаю губы и опускаюсь на стул.
– Ладно, дело твое.
Макс делает несколько больших глотков и закидывает в рот печенье. Жует, оценивающе рассматривая кухню.
– Зачем ты приехал? – все же решаюсь спросить.
– Хотел лично убедиться, что с тобой все хорошо. Дома в курсе, что у тебя тут происходит?
– Нет, – неосознанно хватаю его за руку, – и ты не говори. Если вдруг… Не знаю… У нас никто ничего знать не должен, – понижаю голос.
Максим смотрит на мои пальцы, а потом аккуратно отцепляет их от себя.
– Без проблем, – сжимает мою ладонь.
Ежусь вся. Любые прикосновения, особенно мужские, сейчас отравляют просто. А еще меня, конечно, накрутили слова мамы о том, какими методами Шалимов смог заработать.
Максим в тот день ведь очень уверенно вел себя
