Вино мутило разум. И когда дядя подошёл ко мне, я не сразу сообразила, что драка окончена. Победитель объявлен.
Опустился на корточки передо мной, изучая моё побледневшее лицо.
– Ты как? – приподнял подбородок, хмуро глядя мне в глаза.
Хлопала ресницами, задержав взгляд на лопнувшей губе, из которой струилась кровь. Тяжело и часто дыша. Страх, что я так ненавидела, вольготно лился по жилам. Распространялся по телу, заполняя собой.
Заставляя думать о той участи, которая неминуемо бы меня постигла, если бы Питон не подоспел вовремя.
Воображение подкидывало мне картинки моего растерзанного тела. И пустого взгляда, лишённого жизни. Надежды и будущего.
Протянула ко Льву руку, касаясь подушечками пальцев капли крови, оставившей след на мужественном подбородке. И которую, казалось, он не замечал. Вздрогнул, когда она осталась на кончиках моих пальцев, отстраняясь назад.
– Ты тоже моральный урод? – спросила, пробуя соединить свои чувства и разум. Но они расщеплялись.
В голове набатом стучало, что нужно от него бежать. Как можно дальше. Но…
По лицу Питона прошла едва заметная рябь. Будто он не сразу сумел совладать с эмоциями и мыслями. Но затем на губах появилась сухая улыбка. Ироничная. Лучше любых слов положительно отвечающая на поставленный вопрос.
– Пойдём, Ромашка, а то отморозишь себе зад на асфальте, – поднял меня за плечи.
Поморщилась от новой волны боли, родившейся в ушибленных рёбрах.
Лев недовольно выдохнул. Должно быть, сокрушаясь от моей глупости.
Очередной выдох сквозь стиснутые зубы.
Лёгким движением оторвал меня от земли, взяв на руки. Всё же пить мне совсем нельзя. Ощущала, как в голове мутно, словно кто-то пустил густой туман. Слабо соображая, что происходит. Прижалась щекой к горячей груди, слыша размеренный стук сердца.
Бух. Бух. Бух.
Этот звук успокаивал, как котёнка – заведённые механические часы.
Стиснула пальцами его рубашку. Влажную.
– Два номера, – прозвучал голос Льва.
Разлепила ресницы.
Девушка на ресепшене даже бровью не повела, видя окровавленного посетителя с ношей на руках. Будто каждый день подобное наблюдает.
Рядом мотылялась Лида, задавая вопросы Льву. Я не могла разобрать их диалога. Единственное, что фиксировало моё тело, как щека трётся о мягкую ткань рубашки. Свет, режущий глаза. Горячую кожу, к которой я прижималась.
– Мы можем оставить Веру, она до утра всё равно не проснётся, – предлагает сестра.
А мне совсем не хотелось, чтобы меня уложили в холодную постель и оставили одну. Вздохнула. Ещё теснее прижимаясь к дяде.
Лев что-то ответил. Буквы. Слога. Слова. Предложения. Но смысл до мозга не добрался.
Тёмная комната. Светильник.
Опускает меня на мягкую постель, в которой утопает мой зад.
– С твоей сестрой было бы куда проще, Ромашка, – вновь этот недовольный тон. Спускает обувь с пятки. Кед падает на пол. – Жаль, она не ты.
Обидно. Свожу брови, дуя губы.
Руки дяди берутся за пуговицу на джинсах. Вжик. И молния тянется вниз. Приподнимаю задницу, когда Лев тянет тесную джинсу по моим бёдрам. Ощущаю, как грубые пальцы пробираются под ткань. Обжигая. На мгновение его руки замирают на майке. Будто он хотел снять её. Но вдруг передумал.
Минуту помедлил и завернул меня в одеяло, как в кокон.
Прижав к носу приятно пахнущее постельное белье, я наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. За тем, как он смывал с себя кровь в ванной. Не закрыв дверь. Скинув рубашку. Ходил по комнате в одних брюках. Сон как рукой сняло от вида накачанного тела. Перекатывающихся мышц, подсвеченных тусклым светильником. Казалось, под гладкой загорелой кожей только сила и сталь.
Сердце так громко билось, что мне казалось, он его должен слышать. И понимать мои эмоции.
Догадалась, что он не планирует оставаться тут. Со мной. Горькая обида затапливала нутро. Прикусила губу, когда он выключил свет. Дверь захлопнулась, и комната погрузилась во мрак.
Сжалась под одеялом как креветка. До смерти хотелось плакать. Но ещё больше – пойти за ним. Вытащить из лап сестры.
Глава 6.2
Глава 6.2
Вот уж диво дивное. Еще час назад мне казалось, я сдохну от усталости и стресса. А сейчас сна ни в одном глазу.
Лежала, пялясь в потолок. Пытаясь убедить себя, что я не имею права на те чувства, что распирают грудь. Что они иррациональные. Неправильные. Противоречат всякой логике.
Отдавала отчёт причине своей слабости. Меня пригрели, немного приласкали, а я расслабилась, растеклась лужицей вокруг ног так называемого дяди.
Понимала всё, как умная собака, но ничего с чувствами поделать не могла.
И ощущала тяжёлую, давящую, душащую ревность.
Опустила голые стопы на пол, топя лицо в ладонях.
Хотелось убедиться, что Лев с Лидой. Не знаю, зачем это мне. Может быть, чтобы испытать разочарование, способное выжечь зарождающие чувства из груди.
Умылась. Натянула джинсы, подняв их с пола. И остановилась у двери, прижавшись лбом к холодной поверхности.
Что я делаю?
Кто он мне, чтобы за ним следить?
И всё же…
Разве я хотела её видеть? Куда бы Питон ни вёз меня, на смерть или в новую жизнь, сестра лишь толкнёт в спину, да засадит нож между лопаток. И провернёт для верности.
Убедив, что мои помыслы связаны исключительно с намерением выжить, я покинула гостиничный номер.
Постучала в соседнюю дверь. Открыл какой-то голый мужик с пузом. Отшатнулась, извиняясь.
Черт. Не подумала о том, где находится номер Лиды. Кусая губы, спустилась на первый этаж, планируя спросить у девушки на ресепшене. Но меня привлекла музыка.
Кто-то умело играл на рояле. Мелодия плавно лилась и тянула к себе.
Людей в зале было мало. Приглушённый свет не позволил сразу найти Питона. А когда отыскала его, замерла.
Наблюдала за ним, привалившись к стене.
Дядя вальяжно расположился в кресле. Сидел, широко расставив ноги. В свежей рубашке со следами недавних боёв на лице, делавших его почему-то ещё более красивым. Таким мужественным, что у меня в груди щемило.
А рядом Лида. Она что-то втирала ему. Заглядывала в рот, пока он тянул алкоголь из бокала.
Не знаю даже, что я ожидала увидеть. Как он при всём честном народе разложив бы её на столе, трахает мою сестру?
Наверное, просто это бы меня не удивило.
Ленивый взгляд Питона блуждал по залу, пока не напоролся на меня. Поднял брови вверх, выражая удивление. Должно быть, рассчитывал, что я вижу десятый сон в постельке. Поманил пальцами.
