лицо от его рубашки.
– А о чем мне говорить? О том, что с удовольствием понянчу твоего ребенка?
– Да ну тебя! – я села на кровати прямее, выбравшись из дружеских объятий.
– Нет, серьезно, – он взял мою руку и слегка сжал пальцы, мешая замкнуться в себе, – о чем мне говорить?
– Не знаю… – я свободной рукой вытерла распухший нос, – но… Ты ведь сам сначала говорил про следующий раз…
– И теперь скажу! Только, Ленка, пойми, он смотрел на тебя как на женщину, которую он хочет затащить не просто в постель, а под венец. Причем побудительные порывы первого были весьма очевидны: фигурка у тебя что надо, лицо выглядело экзотичненько, но красиво. Даже змеи смотрелись гармоничненько, придавая вместе с твоими клыками хищную привлекательность. Это я тебе все как владелец Y-хромосомы говорю, – друг слегка толкнул меня плечом, – так что можешь верить и не краснеть. Поэтому повторюсь: подвергать сомнению секс-мысли здорового половозрелого мужика при взгляде на тебя не стоит. А вот какого лешего, ему сразу жениться приспичило, сказать трудно. Я б даже сказал невозможно. Сама понимаешь, чужая душа потемки. Мог, конечно, влюбиться с первого взгляда… И нечего так счастливо замирать, как влюбилось, так и разлюбилось. Ты лучше подумай о том, что он мог мгновенно просчитать общественно политический момент, чтоб упрочить свою власть. Или решил заарканить тебя, как диковинку…
Мое сердце словно в жидкий азот уронили. Я почувствовала, как кровь отхлынула от щек.
– Ты же вообще ничего о нем не знаешь! – продолжал паладин нагнетать зловещность, – может мужик просто захочет тебя на опыты пустить или сжечь как демоницу. Но на самом деле… – в Валеркином голосе послышались нотки беззаботности, – тебе должно быть наплевать на его желания. По крайней мере, до тех пор, пока сама не поймешь, к чему бы хотела все привести в конечном итоге.
Окончательно запутавшись в своих эмоциях и желаниях, я привалилась к плечу друга:
– Вале-ерк, а тебе не, кажется, глупым развивать такие суждения по поводу сна? Может у меня гормоны бурлят, вот и плющит мозги по ночам.
– Может и плющит, да только… я б не стал относиться к тому, что происходило как к необычному сну, – он вздохнул, – как это ни по-идиотски звучит, но, по-моему, мы путешествовали в параллельный мир. И не надо оглядывать меня диким взглядом. На том листочке, из которого я тебе цветочек смастерил, были строчки буковок, которые я не нашел ни в одном алфавите. Я и в интернете полазил и, пока ты в больнице лежала, сходил в центральную библиотеку. Между прочим, на столе, куда ты меня любезно усадила, стоял прибор… теперь я думаю, что это местные часы. Только стрелок там было четыре, делений явно не двенадцать и подписаны закорючками, не напоминающими ни римские, ни арабские цифры.
Я покрутила его слова итак и сяк, но все же нашла слабое место:
– Не получается, Валерк, мы же их речь без проблем понимали.
– Я тоже думал об этом… Но тебе не понравится мой вывод.
Оттерев остатки слез, я пересела обратно в кресло:
– Ладно, чего уж там, говори.
– Ты богиня. Не корчи рожи, просто прими как данность, что у тебя есть особые способности. Может не особые, может они у всех есть, да только мы ими пользоваться не умеем, а ты умеешь… правда, только во сне.
– И что это за способности?
– А с каким диагнозом ты загремела в больницу?
– Истощение…
– Внезапное. За одну ночь. Куда ушел подкожный жирок и другие составляющие?
– Контакт?
– А какие еще объяснения ты видишь? Ты мысленно наладила контакт с другим миром. И никого не удивила твоя способность услышать человека на совершенно непредставляемом расстоянии. Видимо там мысленный контакт вполне обычное дело. Ну, конечно, может случиться, что это способность избранных, но она не фантастическая. При таком общении разговор идет образами, а значит, перевод не нужен. Вот только никто там не ожидал, что ты можешь послать свой… скажем, мыслеобраз, вдоль этой связи в реальный мир.
– Расплатившись за билет своим жирком?
– За два билета. Я ведь тоже там был.
– А поскольку это был, как ты сказал мыслеобраз, то я продолжала слышать их мысли, а не речь.
– Видишь, – Валерка улыбнулся, – думать оно не трудно, стоит только захотеть.
– Бред.
– Кто спорит… Мадмуазель-сударыня Богиня Ленка Червоточинка
– Да ну тебя, – схватив не глядя со стола первую попавшуюся книжку, я легонько кинула ее в своего гостя, шутливо показав, что как бы прибиваю его этим кирпичом. Мой «обидчик» неловко дернувшись, не сумел подхватить летевший в него снаряд, и тот, упав ему на колени, раскрылся на самой читаемой странице. Перед удивленным Валериком оказался портретик принца, и я запоздало опознала в брошенной книжке так не вовремя подвернувшийся дневник.
– Опаньки… – произнес одноклассник, беря в свои руки тетрадку. Я закусила губу, боясь услышать какие-либо комментарии, но он, посмотрев мне в глаза, только спросил, очень мягко и сочувственно:
– Так сильно зацепило, да?
В ответ я лишь кивнула.
– Мда-а, – протянул он, передавая мне дневник, – попробуй все же разобраться, что ты хочешь.
Больше в тот день о нашем сновидении мы не говорили.
Позже да, и немало. Даже шутили о нем. А уж над рассказом свидетеля о том, как весьма бледнолицый жених в белом, просил руки у темноликой невесты в черном, я буквально рыдала от смеха. И все же большей частью наши разговоры оставались серьезными. Валерка постоянно поддакивал моему разумному, доказывая, как правильно я себя вела, слегка проучив гордеца принца. Рассуждал о том, что хэппи-энд в Ромео и Джульетте, гарантировал бы обычную для тех времен трагедию Джульетте. Приводил статистику разводов и разбежек после любви с первого взгляда. Я все внимательно слушала и соглашалась. И даже фото не смотрела, и не «разговаривала» с принцем… но тетрадка-дневник всегда была при мне.
Глава V
Жизнь покатилась дальше и как бы вошла в обычную колею. Школа, домашние заботы, тренировки. Я окончательно оправилась от своего путешествия… полностью и бесповоротно избавившись от проблемы прыщей. Бабуля сказала, что дело того стоило, и я стала красива и телом и лицом. Последнему я поверила, после того, как наша самая главная школьная красавица, как бы невзначай поинтересовалась, кремами какой фирмы я пользуюсь…
Мой седоусый тренер, глядя на меня цокал языком, что-то бубнил на своем еврейском, из которого различалось только «тохос» и «цорос»2 , после чего усиливал тренировки.
Эффект его цоканий случился на летних каникулах, когда я поехала
