вырасти? — ответил колкостью я.
— Нет, эти надежды давно мертвы, — с притворным вздохом сказал Извечный. — Я теперь прочность костей повышаю, не стоит забывать сколько мне годиков-то. Дедушка уже старенький, кальций из костей только в путь вымывается.
— Понятно. Стресс заедаешь значит, — продолжил дружеские подколки Бвонсамди.
— Ничего я не заедаю, — возмутился Костян. — И вообще я на массе.
— Ага. Смешная шутка: скелет на массе. Кому расскажешь — не поверят, — высказалась Эри.
— Не переигрывай, — посоветовал Аид.
— Так! Хватит обсуждать начальство у него на глазах, — завершил мытьё своих костей Костян (Оп, каламбур). — Пора ставить в этом балагане точку, — и немного подумав добавил. — Или многоточие.
С этими словами Смерть, набрав приличный разбег, с двух ног влетел в набирающий обороты спор, что ещё чудом не переходил в стадию бородоволочения (перед этим ещё было бы неплохо поймать старика Яму), и встал между пререкающимися, закрыв таким образом собою верховного судью.
— Товар’ищи, попр’ошу минуточку тишины, — Извечный отодвинул Ямараджу в нашу сторону, где мы воспользовавшись возникшей паузой, споро задвинули его за свои спины, образовав тем самым живой (хе-хе) барьер.
Столь резкий напор отрезвил распалившегося Предвечного.
— Хорошо, — начав успокаиваться, произнёс Астрал. — Но я всё ещё требую сатисфакции.
— И вы таки её получите, уважаемый, — заверил его Азя. — Таки чего вы хочите?
— Публичных извинений, физическое наказание и понижение в ранге.
— Это серьёзные требования, — задумчиво произнёс Извечный, на ходу обдумав этот вопрос и прикинув возможные варианты. — С первыми 2мя согласен, а с последним нет, — высказался он и немного погодя добавил. — Пересмотри, пожалуйста, своё решение.
— Только так и никак иначе. Я слово сказал и не могу от него отказаться — категорично высказался бестелесный.
— При такой постановке вопроса можно кое-что придумать. Ранг не обязательно должен быть системным? Можно и в должности ведь понизить, формулировка останется та же и не придётся отказываться от своих слов — нашёлся что сказать Азраил.
— А ведь выход, — поддержали его все.
— Астрал, может договоримся снижением его придворного ранга? — спросил Костян.
— Хм-м-м. Можно, — нехотя согласился он. — Но с этого момента он не имеет больше права занимать руководящие должности.
— Вы таки выворачиваете нам руки, но мы согласны.
— Вот и хорошо что мы со всем разобрались, а теперь скрепим договор. Давай краба, — Сказал Константин и протянул Предвечному руку.
— У меня нет крабов, — опешил оный. — Если надо, могу сбегать к Природе и одолжить парочку.
— Руку говорю пожми, — сквозь сомкнутые челюсти, одними губами (Стоп. Он ведь скелет. Откуда появились губы?), проговорил Костян.
— Сейчас… Погоди немного… надо руку сделать для таких случаев, — смутившись и запаниковав, начал метаться Астрал.
— Ой, да возьми под контроль кого-нибудь из нас и не парься.
— Не могу, низя, — по детски наивно сказал Астрал.
— Почему? Кто запретил?
— Я сам. Потому что если я так поступлю, то одержимому потом плохо будет. А это нехорошо, мне так старик Космос сказал, — объяснил он и в наших головах предстала картина как Астрал носочком ботинка ковыряет в земле, говоря эту фразу.
— И сколько ждать тогда? — всё также стоя с протянутой в никуда рукой, спросил Извечный.
— Пару минут. Я сейчас… чуть-чуть подожди, — сквозь шум донеслось до нас.
— Хорошо. Подожду, — скосив на наши готовые рассмеяться рожи и беззлобно пригрозив кулаком и сверкнув глазницами, произнёс Костя, а нам транслировал мысль-мем: «Silence! I KILL YOU!» (Ахмед, мёртвый террорист).
Через непродолжительное количество времени в помещении появилась вязанная варежка. Обычная варежка на резинке. Интересно, куда подевалась вторая?
— Вот, сделал, — лучась радостью, произнёс Астрал.
— Молодец! — сказал Костя и с чувством пожал протянутую варежку.
— Не помни только, она совсем новая, — с ноткой испуга произнёс Предвечный.
— Не бойся: солдат ребёнка не обидит, — заверил его Смерть.
— Вовсе я не ребёнок, мне вообще-то уже… — задумался ненадолго он и громко шёпотом стал считать. — Один, два, три…Десять тысяч… Миллиард… Квадриллион один… Так, нет это будет долго. Тогда так. Один эон, два, три… Стоп, а эон это сколько? Они же отличались по продолжительности, — затихнув на пару минут, он выдал. — В общем, очень много лет. Вот как!
— Ты погляди, совсем большой уже вырос, — по матерински умилилась Хель.
— Да, именно так. А остальные не понимают этого и продолжают относиться ко мне как к маленькому и несмышлённому, — начал жаловаться голос, в котором проскакивали детские нотки с толикой обиды.
— А в чем это проявляется? — спросила Персефона.
— Во всём. Это не трогай, то не делай, не мешай, нос не дорос, пальцем не тыкай, на сварку не смотри, зачем принёс бродячую сущность в дом, выкинь… Во всём. Вот.
— Ай, какие они нехорошие.
— Да, плохие они, — надув щёки, сказал Астрал, но немного подумав произнёс: — Но это мои братья и сёстры и я их люблю, и они меня тоже, каждый по своему. Даже старик Космос хоть строгий, требовательный и злой, но балует меня. Братишка Энтропия весёлый, постоянно со мной играет и развлекает. Бывает мы с ним нашкодим немного, а он меня выгораживает и ему на орехи прилетает. Кстати, а как это на орехи? — и не дав ответить, продолжил. — Братец Закон — умный. Я всегда к нему бегу, если чего-то не знаю, он очень хорошо объясняет. Или книжку мне какую прочтёт. Во~от. А сестрица Логика аккуратная и следит за порядком и заставляет убираться. А ещё она бяка такая…
Глава 14
Что за бяка такая — Логика, мы так и не узнали, потому что появилась рекомая бяка, спешно схватила излишне говорливую варежку и утащила через Астрал в неведомые дали (в угол, наверно, поставят или на горох). При этом успела нам погрозить пальчиком и сказать: «Кому-нибудь что-то из произнесённого расскажете — будет плохо, очень плохо всем вам». Мы часто-часто закивали головой и всячески уверяли, что, дескать, «как так можно? Никому не расскажем. Мы могила. Рот на замке».
Со стороны взглянув, наверно, комично смотрелась эта ситуация:
