class="p1">Как всё могло измениться настолько сильно и быстро? Опять подползла злость на Ксюшу и свернулась змеёй в груди. Что ж так тошно-то?
Глава 9
Нормально пострадать у Ксюши не получилось. Вымотанная, она уснула, едва голова коснулась подушки. Проснувшись утром, собралась было поваляться, размышляя о предательстве Егора и в целом тленности бытия, но влетела переполошенная Людмила и, бурно жестикулируя, поведала, что в городе чрезвычайное положение. Ночью зародились погромы — социально активные граждане принялись забрасывать камнями и огненными зельями дома и лавки пустых, требовали, чтоб пустые убирались из Стратимграда немедленно, куда угодно, лишь бы подальше. Власти быстренько ввели чрезвычайное положение, а когда чрезвычайное положение — не просто указ, но и мощные магические меры, люди становятся удивительно законопослушными. Удалось избежать серьёзных жертв, немногочисленные разрушения уже ликвидировали, на улицах сейчас тихо, но поди угадай, что творится внутри каждого конкретного дома. Уличное спокойствие — лишь видимость, и лучше никуда не высовываться. Ксюша твёрдо вознамерилась так и поступить.
Но незадолго до полудня за ней прислали из управы — возникли ещё вопросы по зернохранилищам. Пришлось идти, в сопровождении нескольких стражников. Ксюша старалась шагать бодро и мысленно убеждала себя, что всё не столь плохо. Подумаешь, большинство окружающих считают её и таких, как она, причиной бед вокруг. Подумаешь, скоро её выгонят из родного дома и родного мира. Подумаешь, от неё отвернулся лучший друг. Ерунда! Ксюша не выдержала и разрыдалась. Стражники, не зная, как поступить, деликатно игнорировали её слёзы. В конце концов, им не впервой было доставлять плачущих людей туда, куда те не очень хотели.
На обратном пути один из стражников, помявшись, спросил, не согласится ли Ксюша пообщаться с его сыном.
— Он тоже пустой, понимаете… — Стражники не знали, зачем Ксюшу вызывают в управу, но понимали, что, раз она там для чего-то нужна, разумнее обращаться к ней на Вы. — Вы б ему порассказали о Пустом мире, чтоб он знал, к чему готовиться.
— Пусть приходит. Я сейчас почти постоянно дома, только в управу и отлучаюсь. — Вот бы сын оказался высоким, симпатичным, любвеобильным и у них с Ксюшей закрутился настоящий роман! — Сколько ему лет?
— Двадцать четыре.
Отлично, самое оно!
— Как его зовут? Может, мы с ним уже знакомы.
— Аверьянов, Дмитрий. Только вряд ли вы с ним где виделись, он с пустыми не общается.
«Скажите, пожалуйста, какая цаца!» — цитата из фильма «Служебный роман» сама собой пришла на ум.
— Что ж это он? Брезгует? — «Притом что сам пустой».
Стражник смутился — не по-настоящему, а напоказ, для приличия.
— Нет, что Вы. Он сам по себе необщительный.
— А-а-а-а, — протянула Ксюша, сомневаясь, но надеясь, что ей сказали правду. В образе нелюдимого отверженного юноши определённо есть что-то привлекательное. — Бывает. В общем, буду ждать.
Дождалась она через пару часов. Дмитрий явился в сопровождении отца, но тот ретировался, едва доставив чадо. Ксюша предложила прогуляться по саду — погода была славная, да и надо чуток узнать человека, прежде чем пускать в дом.
Чем дольше они гуляли, тем меньше Ксюше хотелось приглашать Диму домой. Внешне он был приятный. Природа расщедрилась на привлекательное лицо, да и с фигурой не подвела — у Димы были задатки для хорошего телосложения, оставалось над ними поработать. Но он не работал. Он, как стало ясно Ксюше, работать вовсе не любил — ни над собой, ни над чем-либо. Спору нет, многим нравятся субтильные юноши, особенно высокие, но противно, когда эти юноши слишком о себе воображают. Конкретно Дима воображал, что все кругом ему должны, раз он имел несчастье родиться пустым. То ли это возникло с подачи чересчур заботливых родителей, то ли они лишь поддержали убеждение, которое уже было у сына. Наверное, мама с папой Диму опекали, опекали, да перепекли. Либо Дима сам по себе прирождённый «пекарь». Дима вёл себя так, словно он делает Ксюше одолжение, а не она ему.
С другой стороны, это могло быть разновидностью защитной брони. Как в шутке: «Окружающих надо периодически пугать, чтобы сильно не окружали». Уж Ксюша-то понимала подобную логику: пусть лучше люди шарахаются от тебя, чем измываются над тобой. В дом Диму она не позвала, но из сада не выгнала. Не только потому, что Дима мог на самом деле быть хорошим парнем, но и просто потому, что Дима был парнем.
С семнадцати лет Ксюша не волновалась по поводу парней, ведь у неё был жених: они с Егором поженятся, и у них всё будет хорошо. Она не представляла, что с Егором может быть плохо. Нисколько не переживала из-за первой брачной ночи: если что-то пойдёт не так (первый блин комом и т. д. и т. п.), они вместе посмеются, а потом попробуют снова. Они были друг для друга настолько близкими, настолько своими, что, казалось, стать одним целым — самая естественная вещь.
И вот Егор переметнулся к Злате. Глупо обвинять человека за любовь, но Ксюше-то что теперь делать? Что-что. Нарабатывать опыт, начинать общаться с прицелом на отношения. Она запросто могла завести товарища или приятеля, но найти себе парня — иное дело. Ксюша не собиралась ни тащить Диму в постель, ни тащиться туда за ним. Но надо ж с кого-то начинать. Она немного потренируется в разговорах, слегка пококетничает; если что, сразу даст понять, что это не всерьёз.
Романтичной беседы не получилось. Дима непрестанно рассказывал про свои неприятности и болячки. Ничего серьёзнее мокрых мозолей у него не было, но с каким драматизмом он о них живописал! На десятой минуте разговора Ксюша похоронила надежду вставить в его монолог хотя бы одно полное предложение, сдалась и стала периодически кивать да угукать. А ведь предполагалось, что это она будет ему рассказывать — про Пустой мир, про тамошние правила и жизнь.
Выпроваживая Диму за ворота, Ксюша мысленно вздыхала с облегчением. И надо ж было такому случиться — именно в этот момент появился Егор. Пришёл извиняться — дозрел.
Уход Димы для Ксюши стал самым радостным событием дня, но и на радостях она не предложила Егору зайти в дом, они оставались во дворе.
— Прости меня, я вчера сорвался, самому стыдно. Прости, Рыбка.
Прозвище, которое ей всегда нравилось, показалось Ксюше на редкость глупым. Она себя чувствовала, как вкладчик, который годами относил сбережения в банк, планируя безбедную старость, а банк лопнул, и уже не вернуть ни денег, ни потраченного на их зарабатывание времени. Егор был директором банка, укравшим все средства вкладчиков и сбежавшим на Мальдивы
