вытаскивает из кармана и протягивает Сэмми свой белоснежный носовой платок с монограммой "ЗП".
— В-вот ещё, — обиженно бурчит Джерри, уже не пытаясь вырваться из хватки Лу и вытирая нос свободной рукой.
— Итак, откуда взялась сороконожка? — не давая детям опомниться, властно спрашивает Зак. — Полиция явно получила крайне усечённую версию событий. Давайте, выкладывайте, мы ждём.
Саманта боязливо и жалобно смотрит ему в лицо.
— Мисс Джинни, — прерывисто вздохнув, начинает она, — больше всего любит… любила зоологию.
— Я тоже, — немедля вворачивает Джерри.
— И она говорила, что в восторге от… — девочка на миг задумывается, припоминая, — от гармоничности фауны луизианских болот. Местного би-о-це-ноза. И мы решили…
— Я решил, — перебивает сестру Джерри.
— …показать ей сороконожку, — взахлёб продолжает Саманта. — Мы её поймали.
— Я поймал, — вновь сердито уточняет брат, длинно шмыгнув носом. — Не лезь, Сэм! И это была никакая не сороконожка, а сколопендра гигантская из отряда губоногих. Но мисс Джинни ей не обрадовалась.
— Она начала кричать, — подхватывает Саманта. — Ужас, как она кричала.
Девочка осекается, вспомнив, видимо, злосчастную лягушку. Зак безмолвно переглядывается с Лу, а та резко бросает:
— И куда же подевалась эта чёртова губоногая сколопендра?
— Не знаю, — Джерри покаянно опускает голову. — Я утром принёс её в комнату, где мы обычно занимались, то есть в спальню мисс Джинни. И выпустил, но я за нею следил. Честно, следил! Я не хотел, чтобы она кого-нибудь укусила! — он снова шмыгает носом. — Но она куда-то уползла, когда мисс Джинни увидела её и закричала. Мы её везде искали, но не нашли.
— А мисс Джинни, мисс Джинни, — возбуждённо тараторит Саманта, глядя то на брата, то на обоих детективов, — всё никак не могла успокоиться. И не хотела больше ночевать в той комнате.
— Понятно, — подумав, резюмирует Лу, — ей сразу разонравилась луизианская фауна, но тем не менее, к болоту она зачем-то пошла. Да ещё и поздно вечером. Зачем? Решила заночевать там?
Шутка получилась явно неудачной.
— Она всегда говорила, что хочет увидеть Старину Монти, — сдавленным голосом поясняет Джерри. — Аллигатора.
И все умолкают. Тишину нарушает только доносящийся из зарослей печальный крик какой-то птицы.
— Идёмте отсюда, — устало говорит Зак. — Вам давно пора спать.
Близнецы не возражают. Они и вправду еле волочат ноги, приближаясь к дому. А не доходя до поворота к парадному крыльцу, и вовсе останавливаются.
— Можно, мы вернёмся к себе… ну… как обычно? — робко просит Саманта, подтолкнув брата локтем.
— Не хотим, чтобы мама узнала, что нас не было в доме, — полушёпотом поясняет тот.
— Давайте, валяйте, — разрешает Лу, переглянувшись с Заком, и близнецы ловко, как обезьянки, повисают на ветках своего вяза. Их даже подсаживать не требуется, и через несколько минут наверху едва слышно откидывается оконная рама.
— Мне нужна полная копия полицейского отчёта о смерти Вирджинии Чивингтон, не дав Заку и рта раскрыть, заявляет Лу. — Достань мне его. Какого хрена они вписали туда эту сороконожку вместо сколопендры гигантской, раздолбаи хреновы? Я начинаю ненавидеть чёртову луизианскую фауну, босс.
Губы её улыбаются, но глаза — нет.
* * *
Незадолго до рассвета Лу просыпается вся в поту и рывком усаживается на постели, глядя прямо перед собой широко раскрытыми глазами и в первые мгновения не осознавая, где вообще находится. Сердце гулко стучит, во рту пересохло.
— Чёрт! — шепчет она.
В спальне тихо и темно, ветерок из приотворённого окна едва слышно перебирает полоски жалюзи, но Лу не покидает ощущение, что в запертой изнутри на замок комнате только что кто-то был. Кто-то, кроме неё самой. Этот кто-то стоял у постели и рассматривал её, спящую, в упор. Под этим тёмным взглядом, пристальным и изучающим, она и проснулась.
— Пойду отолью, — громко сообщает Лу невесть кому и поднимается с измятой повлажневшей простыни. — А то так ведь и уссаться недолго в антикварной-то кровати. Позору не оберёшься.
Обратно в антикварную кровать она, впрочем, не возвращается, а отпирает дверь спальни и снова деловито извещает вслух неведомо кого:
— Жрать хочется. Схожу на кухню, может, красотка Долли там ещё кусок своего расчудесного пирога оставила, благослови её Господь.
Ответа, ясное дело, Лу не получает. Запахнув полы белого шёлкового халата, она неслышно проходит по коридору, минует дверь спальни Зака и спускается вниз по покрытой ковром лестнице. И шёпотом чертыхается, когда на середине пролёта к ней присоединяется вынырнувший откуда-то Феликс — такая же почти невидимая тень, едва слышно пофыркивающая.
— Привет, бро. Ты меня заикой оставишь, — ворчит Лу, почёсывая лохматый бок енота босой ступнёй. Это приятно, чёрт забери полосатого негодяя. И на сердце становится как-то полегче.
В тускло освещённой кухне она обнаруживает ещё одного неспящего — положив ногу на ногу, в плетёном соломенном кресле восседает Виктор Леруа. В его бокале темнеет багряная жидкость, и он смотрит на Лу сперва затуманенно, потом — изумлённо, а потом — с привычной насмешливостью. На нём узкие тёмные брюки и такая же тёмная рубашка, напоминающая камзол, блестящие чёрные волосы зачёсаны назад. Он выглядит как модель с рекламы дорогущей туалетной воды в женском журнале — несмотря на всегдашнюю бледность, которую фотограф бы непременно отретушировал.
— Приветик. Не рановато ли начинаете? — не может удержаться Лу от подколки, кивнув на бокал с вином в руке Виктора.
— Поздно заканчиваю, — парирует тот, отпивая ещё глоток и запуская пальцы в вазу с засахаренными печеньицами, стоящую рядом на столе. — А вы что тут разнюхиваете, мисс Филипс??
Его бархатный голос полон яда.
— В данном случае — яблочный пирог Долли, — невозмутимо сообщает Лу, распахивая массивные дверцы старинного буфета. — Не попадался? А, вот и он.
Блюдо с несколькими кусками пирога заботливо прикрыто кулинарной фольгой, но дивный запах корицы, яблок и сдобы Лу действительно чует даже сквозь неё. Феликс тычется носом в её голые щиколотки, явно желая поучаствовать в пиршестве, а Виктор кривится:
— Только этого наглеца здесь не хватало. Притащился.
Лу весело отмечает про себя, что Виктор говорит о еноте, как о надоевшем родственнике, но рассудительно произносит, отламывая Феликсу корочку от пирога:
— Ему тоже не спится, а если не спится, надо поесть. Вы всегда так поздно ложитесь, мистер Леруа?
— Это вы пытаетесь ненавязчиво выяснить, не был ли я свидетелем либо, что куда интересней, инициатором несчастных случаев в моей семейке? — вопросом на вопрос отвечает Виктор, отпив ещё немного из бокала и лениво покручивая его в пальцах. — Я с детства веду исключительно ночной
