ней. А ты людей собираешь, смотрят на нас…
Пьяный, должно быть, поверил, удивился:
— Не знаком? Как это?..
Был он ничего из себя — походил на кавказца. Только с тоской в глазах. А после слов Алексея сразу обмяк, некрасиво скривился, будто собирался заплакать, и начал оправдываться:
— Понимаешь, капитан. Ты меня извини: я жить без неё не могу. А она, сука, меня бросила…
Из-за спины Алексея Татьяна проговорила опять:
— Жизнь, Гена, ты сам себе загубил. Вот и нечего!..
Медленно, как и во все времена, в сторону моря шли облака — уплывали. Носились над кораблями равнодушные к людям чайки. Вскрикивали словно от неожиданной боли. А здесь, на перроне, на глазах Алексея разыгрывалась чужая и непонятная для него драма, на которую неловко было смотреть. На севере всё чистое — воздух, снег. И вдруг эта грязная брань…
Алексей отчуждённо подумал: "Молодой же парень!.. Хотя молодость изнашивается от водки везде одинаково. Как пиджак. Кажется ещё крепким, но рукава и воротник уже залоснились от грязи и начали портиться".
— Таня, Тань-ка… Вернись!.. — пьяно просил матрос. Слова вырывались у него из груди, как вопль. Должно быть, от горького одиночества. Он даже не понимал, что унижается. — Брошу всё, вот увидишь!.. Честное слово, Тань… Пальцем не трону…
Татьяна, стесняясь людей, отвечала чуть слышно:
— Ну, хватит об этом! Со средины жизнь не начнёшь.
Алексей увидел, как встретились их глаза. У матроса — с жёлтыми белками, молящие. У женщины — холодная синева, отведённая мгновенно на семафор впереди. Путь там кому-то уже открыт. Может, ей? В судьбу с другим человеком?..
Матрос, словно подслушал Алексея:
— Прощай, Танька! Да что теперь, безжалостный ты человек…
Мёртвые губы его шептали что-то ещё, но ничего слышно не было. Видимо, понимал и он: руганью былых отношений не исправить. Уронил голову на грудь и, весь горький, сломавшийся, пошёл. Но, почему-то не к вокзалу, а вперёд, по железнодорожным путям, расходившимся перед ним веером. Будто кто-то невидимый шептал ему в ухо: "Иди теперь, Гена, дальше один. Куда потащит тебя слепая судьба. Не сумел ты сам выбрать себе дорогу и перевести стрелку…"
Он уходил на север, в ту сторону, где с обвальным грохотом бросался вниз головой, вылетавший из скальных теснин озера, Нивский водопад. А может, хотел, чтобы его задавило поездом где-нибудь на подходе к станции с красивым названием Полярные Зори? Кто его знает.
На Таню, похожую в своем костюме на красавицу-стюардессу, и на Алексея, военного лётчика, давно уже с любопытством посматривали пассажиры, ожидавшие поезда. А когда поезд вынырнул из-под семафора и подошёл к перрону, от них отвернулись и ринулись к вагонам. Алексей тоже поспешил в свой вагон.
Тани все не было. Поджидая её, Алексей нервничал, а закурить нельзя — пассажиры кругом, женщины, дети. Ударил колокол, Таня в вагон не входила. Алексей заволновался, направился к тамбуру, где стоял с красным флажком проводник. Поезд уже тронулся и начал набирать ход.
Потеснив на подножке вагона проводника, Алексей выглянул и посмотрел назад. "Куда же девалась? Может, вернулась в зал ожидания? Так зачем?.."
И тут увидел. Женская фигурка в голубом мелькнула прямо перед ногами внизу и осталась позади на щебенчатой насыпи. "Куда же это она? Тоже к Полярным Зорям? За Геной?.."
Не обращая внимания на проводника, не слыша в грохоте, что тот ему говорит, Алексей шагнул на самую нижнюю ступеньку, резко оттолкнулся — чуть вправо и полностью откидываясь спиной назад, будто падая на неё против хода поезда. Так делали всегда каскадёры в кино, изображавшие героев, уходивших от погони. Его тут же выпрямило инерцией хода. А в следующее мгновенье он успел лишь подставить ноги, чтобы не упасть лицом в щебёнку. И уже бежал вперёд, балансируя руками, ничего не видя, думая только о том, как удержаться и не упасть. Когда он остановился, увидел перед лицом двутавровый рельс, к которому был прикручен толстой ржавой проволокой телеграфный столб, чёрный от мазута и копоти. Слева оглушающе грохотал мчавшийся мимо него поезд, набравший полную скорость. Из-под колёс вихрилась пыль, он ощущал её вздрагивающими ресницами. Закрыл глаза снова, хотя пыль и встречный ветер уже не мешали смотреть.
Грохот продолжался до тех пор, пока не промчался последний вагон. Тогда всё разом оборвалось, и в удалявшемся шуме лишь чётко выстукивали колеса на прогибавшихся от тяжести рельсах: "Та-та… та-та… та-та!" Но это уже где-то там, впереди, затихая.
Алексей открыл глаза. Опять перед его лбом был стальной двутавр, вкопанный в землю. Будь он вкопан чуть ближе или прыгни Алексей с подножки на секунду позже, и на этом дурацком двутавре могла оборваться его жизнь. Но смерть посторонилась на пару шагов.
Дрожащими руками Алексей достал папиросу и закурил. Шум поезда уже затих в далёком ущельице, прорвавшемся сквозь поперечный каменистый кряж, чтобы пропустить к морю речку Ниву. Но было не до поезда. Теперь он действительно во всём видел знамение судьбы и решил, что не люди её строят себе, а она сама выбирает их. Вот только как: слепо или намеренно?..
За его спиной раздался испуганный женский голос:
— Ой, думала, сердце оборвётся!.. Разве можно так?..
Он обернулся. На него глядели распахнутые глаза-озёра. Строгости в них не было — только испуг. Видимо, бежала и потому запыхалась.
— Я подумал, вы остались. Чтобы вернуться… к нему.
Губы Тани задрожали, нос сморщился, и она, привалясь к его плечу, проговорила с всхлипами:
— Мне его стало жаль, дурака. А теперь вот — и вас…
— Меня-то, почему? — спросил он, поглаживая её по спине.
Она отстранилась:
Пойдёмте на вокзал. Глупо всё! — Глаза её сделались далёкими — думала уже о чём-то своём.
В пустом зале ожидания они узнали, что следующий поезд на Оленегорск будет только ночью. Таня проговорила упавшим голосом:
— Что же нам теперь делать? И билет пропал…
Русанов вздрагивает, видит перед собой приборы, небо и слышит голос Зимина:
— Лё-ша! Бр-росил пер-рвую! Передавай!
Алексей переключает на абонентском аппарате рычажок с внутренней связи "ГВ" на "РС" — внешнюю, и нажимает на кнопку радиостанции:
— "Сосна", "Сосна", я — "Сокол-406", бр-росил пе-р-рву-ю-у!..
Зимин, отключив его от внешней связи, бодро добавляет:
— Лё-ша! Попал в круг! Фотографирую-у!. Разворачивай машину на 180 — через 6 секунд! А то с малым кренчиком от моего управления будем разворачиваться над всем полуостровом!
Алексей выжидает 6 секунд, поворачивает на пульте автопилота круглый "барашек" влево и заваливает машину в крен на 45 градусов. Горизонт на козырьке кабины накреняется, горы ложатся на бок, начинают кружиться, а на
