успеваю открыть рот и объяснить, он продолжает. — Было приятно общаться с тобой по смс, но встреча лицом к лицу всегда идеальнее. К тому же, ты так же великолепна, как и твоя фотография в профиле, — говорит он, улыбаясь всё шире, пока его глаза блуждают по тому, что находится над столом.
О.
О.
Он не имеет в виду, что приятно наконец-то встретить меня, потому что он слышал обо мне от Ричарда. Он имеет в виду, что мы переписывались и обменивались сообщениями в течение последней недели, с тех пор как Вселенная заговорила и свела нас.
Да уж.
Чёрт, если это сработает, мне нужно выбросить из головы эмоции. Мне нужно сосредоточиться на конечной цели. Весь сегодняшний день нервы съедали меня. Если быть честной, то они терзали меня почти неделю, с тех пор как я проснулась с убийственным похмельем и поняла, что прошедшая ночь не была ужасным кошмаром. Когда я проснулась со вздутием живота и тошнотой, отрыгивая картошку фри и вино, и увидела блокнот, заполненный мелкими идеями и планом мести.
А когда я посмотрела в зеркало тем утром, когда шла чистить зубы и пыталась начать день, я не узнала себя.
Темные волосы, опухшие глаза, скучная, но удобная пижама, свисающая с моего тела. Тело, которое я годами перетруждала и недокармливала, чтобы соответствовать какому-то стандарту, который, как я думала, обеспечит мне будущее моей мечты.
Я наклонилась к зеркалу, резко расширив глаза, пытаясь увидеть себя прежнюю, но её уже не было. Той девушки, которой я была до Ричарда — беззаботной, весёлой, способной завоевать любого мужчину и абсолютно не обращающей внимания на то, как её воспринимают другие, — больше не было.
На её месте была эта… оболочка женщины, которую я едва узнавала. Она была лишена цвета и индивидуальности.
Несколько месяцев назад я прочитала исследование, в котором говорилось о том, что все цвета уходят из нашего мира — декор, дизайн и мода переходят на нейтральные и приглушенные тона, и я помню, что подумала, что это печально. Я помню, как оглядывала свою квартиру — мой розовый девичий рай, в который Ричард так и не вошёл, — и думала, что рада, что это не я.
Но я обманывала себя.
Я превратилась в это — приглушенное, соответствующее и… скучное.
Такая чертовски скучная.
Было время, когда я была весёлой. Я была собой без извинений. Я была розовой, сверкающей и радужной, не потому что я думала, что это то, кем я должна быть, а потому что это была я, и почему бы мне не быть открытой? Размахивать флагом и дать миру понять с первого взгляда, кто я? Со временем я построила стену между своим самоощущением и миром, ограждая их мысли и суждения от того, кем я являюсь.
Защищая себя.
А потом Ричард разрушил эту стену, отравил моё восприятие себя и сделал меня такой, какой он хотел меня видеть.
И её всё ещё было недостаточно.
Правда, насколько это плохо? Тратить столько времени и энергии на то, чтобы изменить кого-то, сделать его другим, зная при этом, что она никогда не будет тем, чего ты хочешь?
Думаю, именно эта мысль заставила меня стоять на своём, именно эта мысль заставила меня восстанавливать свою стену в то утро, когда я смотрела в зеркало.
И теперь эта стена не просто мешает Вселенной сказать мне, кем я должна быть. Она также не даёт чувствам, эмоциям и морали отвлечь меня от моего плана мести.
Покачав головой и улыбнувшись своей скромной, милой улыбкой, я возвращаю свой разум в ресторан, фокусируясь на мужчине передо мной.
— Ты тоже. Я с нетерпением ждала этого всю неделю. — Он улыбается мне, принимая мои слова за чистую монету.
— Мне жаль, что я не смог найти на это время раньше. Работа была сумасшедшая, много дел, которые нужно завершить до конца года, — говорит Дэмиен.
— Не беспокойся, я… — Я почти говорю ему, что знаю, понимаю. Я почти объясняю, насколько хорошо я знакома с его работой, даже с его фирмой.
К счастью, подходит официант, прерывая мой почти беспорядочный разговор.
— Могу я для начала предложить вам что-нибудь выпить? — говорит официант, в его руках блокнот, готовый к тому, что мы захотим.
Дэмиен говорит первым.
— Бутылку шампанского на стол, два фужера, — говорит он.
Моя внутренняя дива улыбается, возбуждённо хлопая в ладоши, потому что она любит шампанское. Это одна из тех вещей, которые, как мне кажется, придают вечеру особое настроение. Конечно, Ричард редко заказывал его, никогда не чувствуя, что совместный вечер "достоин" празднования.
Сколько бы раз я ни говорила ему, что заплачу за это, что быть живыми, здоровыми и влюблёнными, достойно празднования, он никогда не соглашался, и я сидела там, потягивая воду с неохотой.
И как бы мне ни хотелось выпить бокал игристого, тем более дорогого, модного шампанского, которое, вероятно, подаётся в великолепных хрустальных фужерах, из которых пили такие знаменитости, как Риз Уизерспун и Люк Уилсон, мой следующий шаг стал началом первого этапа плана.
Моя рука, покрытая акриловым розовым цветом Барби, который я сделала в среду (больше никаких скучных нюдовых оттенков и французского маникюра для меня), протягивается, чтобы нежно коснуться его запястья. Я едва заметно прикусываю губу в хорошо отрепетированном, нервном выражении. Его взгляд перемещается, когда мои зубы прижимаются к губе, и я не упускаю быстрый, почти незаметный проблеск тепла в его глазах при этом движении.
Но что на мгновение выбило меня из колеи, так это небольшой разряд электричества, посылаемый по моей руке кончиками пальцев, касающихся его кожи.
Что это за хрень?
Я игнорирую это и говорю.
— Ты не возражаешь, если я возьму виски со льдом? Это была такая длинная неделя, и мне просто необходимо расслабиться, — говорю я, кокетливо покачивая головой и закатывая глаза, — идеальный баланс легкомысленной блондинки и уверенной в себе женщины.
Было время, когда я могла использовать этот приём, чтобы получить абсолютно всё на свете. Мужчин, выпивку, продление школьного проекта — что угодно.
