костюм — двоечка, черные лодочки на шпильке. Вроде бы все строго, но… Девушка знала, как преподнести себя. Стоявшие у машины ребята охраны уже все глаза сломали, поедая бедра оборотницы, стянутые до невозможности узкой юбкой. Я поражалась, как она вообще умудрялась в ней переставлять ноги.
— Мне тоже! — улыбнулась брюнетка. Только улыбка девушка была через чур профессиональной, чтобы поверить в ее искренность.
Тут к нам подбежала Настя и я с облегчением выдохнула. О чем говорить с этой Людмилой я не знала. Не нравилась она мне. Да и я ей, видать, тоже.
А дальше все завертелось.
Егор, раздав ценные указания своим людям, направился к нам. Но по пути был окликнут Людмилой.
— Альфа!
— Не сейчас, Людмила! — передернул он плечами, даже не взглянув в сторону девушки, — Все вопросы к брату, он тут теперь за старшего.
— Береги себя, Егорушка! — Петровна прослезилась, когда он прижал ее в объятиях.
— Ну, Ба, ты чего? — чуть отстранившись, Егор в упор посмотрел на старушку.
— Все, все! Стара стала, сентиментальна! — вытерла она уголком фартука глаза. — Но ты береги там себя, Егорушка!
— Обязательно! — кивнул Егор, переводя взгляд на меня. И мне совсем не показалось, что в глазах оборотня вновь расплескалось золото.
Мы так и стояли, глядя в глаза в шаге друг от друга. Пока я не сделала этот шаг, прижимаясь к широкой груди. Слова сейчас были лишними. Он все сказал, лишь нежно, но крепко обняв меня, а я ответила, прижавшись к нему всем телом.
— Возвращайтесь! — тихо прошептала я. И Егор тяжело вздохнул, слегка усилив захват.
— Ты будешь меня ждать? — спросил он хриплым шепотом.
— Я буду ждать вас обоих. — скрывать правду было не в моих правилах.
— Ну, хоть так! — горько усмехнулся Альфа. — Обещай, что не покинешь территорию стаи! — Егор приподнял мое лицо. Потемневший медовый омут впился в меня.
— Обещаю! — не имея возможности отвести взгляд, ответила я. В груди бушевал ураган чувств, название которым я знала. — Только возвращайся поскорее, пожалуйста!
— Обещаю! — хрипло ответил Егор. Чтобы тут же отстранится и присесть перед Настей.
— Береги маму, Солнышко! — щелкнул он ее по носу.
— Хорошо, Альфа! — звонко ответила дочка.
После этого Егор встал и, уже не оглядываясь, сел в машину. Проследив, пока черный джип выедет со двора, мы с Настёной ушли в дом. Тяжело было видеть столько незнакомых лю… нелюдей. Без Егора я остро ощутила себя здесь чужой.
А вот Петровна задержалась и от нее не ускользнул полный ненависти взгляд, что сестра Беты — Люська, бросала в спину Луны.
— Эх, Егор, Егор! — тяжело вздохнула старая женщина, берясь за дверь.
Егор уехал и потекли однообразные будни, приправленные томительным и напряженным ожиданием. Оно словно кислота разъедала душу, вытягивало жилы. И чем больше проходило дней, тем труднее было огоньку надежды зарубцовывать раны, пугающие висящими ошметками души.
И пусть днем я могла стараниями Петровны и Насти изображать из себя вполне живого человека, но наступала ночь…
Ночь.
Я ненавидела и до дрожи боялась это время суток. Ночи в одинокой постели, когда хотелось выть и лезть на стену от мыслей воспаленного мозга. Когда темнота по углам услужливо вырисовывала жуткие сцены срежиссированные взвинченной фантазией.
Ночи стали моим проклятием!
Я как могла оттягивала время, когда приходилось оставаться один на один со сводящими с ума мыслями и чувствами. Допоздна засиживалась с Петровной, пыталась засыпать в комнате дочери, заваливала себя изнурительным физическим трудом…
Ничего.
Ничего не помогало. Я все равно просыпалась посреди ночи от одного и того же кошмара, словно кто-то раз за разом прокручивал для меня фильм, с каждым разом позволяя увидеть чуть больше.
В моем кошмаре было подземелье. Древнее, затхлое. Даже во сне я ощущала влажный спертый воздух, пропитанный плесенью не одну сотню лет. Вековые холодные стены давили со всех сторон, расходились множеством лабиринтов. Но я упорно шла, ведомая ниточкой запаха. Тонкой и прерывистой, грозящей вот-вот исчезнуть и похоронить меня в этой путанице темных туннелей.
В первый раз я и проснулась от того, что нить оборвалась, оставляя меня в темноте мрачного подземелья.
Но вновь наступила ночь, и… я вновь бегу под тяжелыми сводами стен зловещего лабиринта, боясь не успеть. И лишь мысль «не опоздать» гонит меня вперед, заталкивая животный липкий страх как можно глубже.
Только на третий раз я понимаю, что бегу не я.
Ведь не может у меня быть внутреннего зверя и команды, что, знаю, идет по моим следам?
Егор.
Это его эмоции безотчетного страха потерять самое дорогое…
Еще через день наконец-то вдали словно из преисподней, слышатся неясные глухие голоса. Они звучат так, словно говорят, зажав рот руками, перемежая слова длинным шипением. В эмоциях Егора вспыхивает нетерпение и… надежда. Но еще раньше со всех сторон начинает доноситься шелест. Словно по сотне лабиринтов одновременно несут, волоча по камням, по земле, что-то большое и тяжелое. Что-то что заставляет зверя Егора инстинктивно замирать и скалить зубы.
На шестую ночь лабиринт заканчивается огромной подземной залой. И это уже не подземелье. Это пещера. Заглянув в которую, я просыпаюсь с криком, чувствуя, как на голове шевелятся волосы.
В тот день я не хочу ложиться спать. Все светлое время суток я нагружаю себя работой. Лишь бы… Лишь бы чем-то занять мысли, чтобы не вспоминать чертов кошмар, преследующий меня уже неделю.
Я не сплю всю ночь.
Но под вечер следующих суток засыпаю прямо за столом.
И вновь… вновь вижу огромную пещеру, заполненную гигантскими змеями. Сегодня я замечаю, что большая часть змей имеет человеческое тело. И лишь после пояса, таз переходит в змеиный хвост, нереальных размеров. Наги! — кривится Егор. Они не все еще здесь. Многие только вползают из великого множества круглых отверстий, примыкающих к пещере. Причем выползают они змеями и только в зале принимают облик получеловека.
Все это фиксирует мой мозг. А вот Егор видит главное. Противостояние брата и огромного змея, что по своим габаритам в несколько раз превосходит всех остальных нагов, выползающих из своих щелей. Игорь стоит посреди некого подобия арены, и держит в вытянутой руке сосуд. В стеклянной глубине которого клубится туман. «Живая магия»! — восхищенно восклицает Егор в моем сне, но мне это ни о чем не говорит. И я продолжаю смотреть туда, где наг и Игорь о чем-то говорят, спорят. Но звук до меня не доходит. Я смотрю лишь на тело женщины, опутанное огромными змеиными кольцами. Наг шипит,
