Лика, и Ева энергично закивала.
– А как ты найдешь лабораторию? – спросила она, оглядывая совершенно одинаковые двери, размазанные по стенам до самого неба.
– Я брала черенок в подсобке. Дверь… где-то вон там, – Лика указала ввысь. – Валер, ты можешь ее опустить?
– Которую из них? – спросил Валера, будто к чему-то прислушиваясь.
– А вот этого я не знаю, – нервно ответила Лика.
Несколько секунд Валера рассматривал двери, задрав голову, а потом осторожно произнес:
– Слушай, я, возможно, смогу опустить конкретную дверь, но не ту, которая «где-то вон там».
– Ну тогда я не знаю, что делать, – Лика с недовольным видом сложила руки на груди.
– Может, поищем дверь, за которую ушел Жаров? – предложила Ева.
Ее не оставляла мысль, что стены вновь могут прийти в движение. Сумеет ли Валера что-то сделать во второй раз?
Дверь, за которой исчез Жаров, оказалась не «где-то вон там», а во вполне конкретном месте. Лика уверенно на нее указала. Все бы ничего, но вожделенная дверь находилась примерно на высоте третьего этажа.
– М-да, нужно было прихватить из подсобки ковер-самолет, – пробормотала Ева.
– А ты не можешь его наколдовать? – спросила Лика.
– Ты обалдела?
– Ну, ты же залила пожар, наколдовав воду.
– Так вода – это вода, а не волшебный предмет! – Ева растерянно обернулась за помощью к Валере, все еще вглядывавшемуся в недосягаемую дверь.
– Волшебные предметы не берутся из воздуха, Лика, – рассеянно пробормотал Валера и, будто очнувшись, повернулся к девочкам. – Для того чтобы тот ковер-самолет оказался здесь, он должен находиться в одном с нами пространстве и быть досягаем для Евиных магических способностей. Если что-то где-то прибыло, значит, что-то где-то должно убыть. Тот же закон сохранения энергии, как в физике.
– Класс! И что нам делать? – поинтересовалась Лика.
– Нужно попробовать ее опустить, – сказал Валера.
– А ты сможешь? – уточнила Ева.
– Без понятия. Вы меня только не отвлекайте, ладно? – попросил он.
Ева демонстративно уселась на пол, отметив, что черта по периметру зала пропала после Валериных манипуляций со стенами. Однако сдвигаться ближе к стене она все же не рискнула. Лика осторожно присела рядом.
Некоторое время ничего не происходило, а потом Ева погрузилась в какое-то странное состояние между явью и сном. Она видела, как двери начали двигаться, медленно, точно нехотя. И почему-то ей казалось это неправильным. Она чувствовала себя ребенком в цирке, который следит за фокусником, желая поймать его на обмане. Вот только она была не в цирке. Она сидела на полу странного, уходившего ввысь зала Академии волшебства, а Валера Голосов, ее ровесник, стоял рядом и играл в гигантские пятнашки. Двери двигались по стене, меняясь местами. В какой-то момент Лика вскочила на ноги и принялась азартно болеть за Валеру. Ева смотрела на ее раскрасневшееся лицо и думала о том, что она очень сильно ошиблась в своем первом впечатлении и о Лике, и о Валере. Они были классными.
Одна из дверей нижнего ряда взмыла вверх на только что освободившееся место, и пустое пространство тут же заняла другая.
– Ура! – закричала ненавидящая волшебство Лика и крепко обняла Валеру. – У тебя получилось! Валерка, ты гений!
Лика кричала так громко, что ее голос эхом отражался от стен. Валера медленно осел на пол, улыбаясь шальной улыбкой, и поправил очки. Этот жест наконец вывел Еву из ее полусонного оцепенения. Первое, что она почувствовала, – беспокойство за Валеру.
– А можно так перенапрягаться? – с тревогой спросила она.
– А понятия не имею, – все с той же улыбкой ответил Валера и добавил: – Вот будет смешно, если дверь заперта.
– Отопрем, – беспечно махнула рукой Лика, как будто решила, что они всесильные. – Подъем.
Она протянула им руки, помогая подняться. Валера, поднявшись, пошатнулся.
– Дверь открою я, – объявила Ева.
Ну не Лику же заставлять трогать волшебные двери? И не Валерку, который едва на ногах стоял.
Ева решительно взялась за ручку и распахнула дверь, за которой оказалась кромешная темнота, и в этот момент стены вокруг них вновь начали сдвигаться, не оставляя им выбора.
Глава 10. Встреча с домовым
Ева не боялась мышей, насекомых, собак, змей и прочей живности. И можно было бы сказать, что она довольно-таки бесстрашный человек для своих четырнадцати лет, если бы не одно «но»: Ева Громова до смерти, до подкашивающихся коленей боялась темноты. И никогда в своей жизни она еще не оказывалась в абсолютной, беспросветной, вязкой темноте.
Казалось, свет, проникший вслед за ними из предыдущего зала, тоже испугался. Ева еще могла видеть Валеру и Лику, застывших рядом с ней, могла различить рукав Валериной кофты, когда он вытянул руку, чтобы оценить видимость, но его пальцы уже терялись во мраке. Темнота будто их поглотила.
– Вот это мы попали, – прошептал Валера и отдернул руку.
– Ну, не может же быть опасно в Академии волшебства? – нервно сказала Лика. – Здесь же все должно быть чудесно и волшебно. В этой вашей чертовой Волшебной академии! Глаза бы мои ее не видели.
Некоторое время они в молчании топтались у входа, а потом Лика нарушила тишину:
– Жаров впереди. Далеко. Назад вернуться мы не можем. Что делать будем?
– Очевидно, идти вперед, – со вздохом констатировал Валера, в то время как сама Ева пыталась нормально вдохнуть. Не существовало в природе силы, способной заставить ее сделать хоть один шаг вперед. – Только нам свет нужен.
– Ев? – подала голос Лика.
– Я не могу… Я… – Ева сбилась и зажмурилась. Легче не стало.
– Ты темноты боишься? – понятливо уточнил Валера.
Ева кивнула, хотя он вряд ли мог это видеть. Кажется, свет из предыдущего зала становился все слабее, хотя дверь и оставалась открытой.
– Слушай, сейчас у нас вся надежда на тебя. Наколдуй фонарь.
Ева сглотнула и едва слышно произнесла:
– А если я подумаю о чем-то страшном и оно здесь появится?
Рядом с ней судорожно выдохнула Лика.
– А ты не думай о страшном, – успокаивающим тоном сказал Валера. – Знаешь, меня бабушка однажды мелкого с собой в горы брала. Только не в обычные, а в волшебные. У нас есть такие. А там нельзя вообще думать о страшном, потому что все сразу призывается. Это я только потом узнал. Успел и горного духа приманить, и озерного зазывалу из тамошнего озера, которыми меня в детстве пугали. А потом бабушка сказала, что в тех горах нужно думать только о хорошем. О светлом-светлом.
– И п-помогло? – зажмурившись и стуча зубами от страха, уточнила Ева.
– Поначалу не очень, но я мелкий был – плохо умел сосредоточиваться. А ты-то у нас вон какая!
– Какая? – эхом откликнулась Ева.
Пока Валера говорил рядом, было не так страшно.
– Большая, – выпалил он, потом замялся и пробормотал: – В смысле, не то чтобы…
– Господи, Голосов, – простонала Лика. – Ев, ну подумай о приятном. Я не знаю, о Жарове вон.
– Да не делала я того сердечка, – Ева так рассердилась, что даже глаза распахнула. – Я не умею менять форму предметов. И Жарова я терпеть не могу.
– Ну и зря ты так. По-моему, он прикольный. Просто без башки немного. Но никто не идеален, – философски закончила Лика.
Стоять на одном месте в темноте было страшно, возвращаться в зал, в котором стены и двери жили своей жизнью, – бессмысленно. Лика с Валерой были правы. Нужно выбросить из головы все страшилки и наколдовать наконец этот дурацкий фонарь.
– Я попробую, – пробормотала Ева, вытянула вперед ладонь и, глубоко вздохнув, громко сказала: – Фонарь, появись.
Перед внутренним взором почему-то промелькнули металлические завитушки со спинки кровати, на которой она спала у бабушки дома.
Рука резко опустилась под весом фонаря, и Ева распахнула глаза, но Валера успел ее подстраховать и подхватить то, что у нее получилось.
– У-у-у, какая-то бабулька лишилась раритета, – засмеялась Лика, и ее смех, кажется, развеял темноту ничуть не хуже, чем появившийся фонарь.
– Ничего так, – усмехнулся Валера, и Ева уставилась на старомодную металлическую лампу со вставленным в нее сверху стеклом. – Хорошо, что она зажженная, потому что, как ее зажигать, лично я понятия не имею.
– Аналогично. А стекло горячее? – Лика потянулась к лампе, но передумала.
– Пойдемте уже, – подтолкнула их Ева, у которой полегчало на душе от того, что она смогла быть полезной их маленькому отряду.
Валера поднял лампу над головой и пошел вперед. Теперь, когда появился
