Глаза удивленно расширились: этого комплимента она не ожидала.
– Спасибо, – прошептала девушка.
Он поцеловал ее в лоб. Как настоящий джентльмен.
– Я придумаю что-нибудь насчет ужина.
– Дайте мне несколько минут. Я бы хотела принять душ.
Ох! Николь совсем без одежды, мокрая, покрытая мыльной пеной...
– Я тоже хочу. – Он показал в улыбке зубы. – Холодный.
Она ткнула в него пальцем:
– Вы остаетесь здесь.
Он обхватил палец, зажав в кулак, и положил этот кулак на свое сердце.
– Честное скаутское.
– Успеха на кухне, – сказала она, ускользая. – Приготовьтесь к разочарованию.
– Приготовьтесь приятно удивиться, – пообещал Квин. Повернулся, чтобы следить, как она двигается, облитая лунным светом и похожая на драгоценное произведение искусства.
И в первый раз после того, как вошел утром в ее кабинет, Квин вспомнил, с какой мыслью пробуждался каждый день с того удивительного момента, когда встретил Леди в Синем.
Она суждена мне.
Горячая вода обнимала Николь почти так, как она бы хотела, чтобы Квин делал это. Всю ее, все ее тело.
Никогда еще она не реагировала на мужчину подобным образом. И не подозревала даже, что на такое способна.
Она закрутила кран и расчесала щеткой мокрые волосы, затем нанесла немного румян. Очень уж бледна. Чуть-чуть оттенить ресницы – и никакой губной помады. Она решительно застегнула косметичку. Все. Я не на свидание иду.
Бюстгальтер, простая белая футболка и трикотажные тренировочные штаны. Решительно затянув поясной шнурок, она подумала, не завязать ли его тугим узлом. Пояс целомудрия как бы.
Не забывать, кто он и что он. Магнат с толстым кошельком и с бульдозерами, чтобы снести «Морской ветерок» до основания.
Уставившись в зеркало, Николь сурово увещевала себя помнить это. Но в голову все время лезли его настойчивые ласки, нетерпеливый рот на жаждущей груди.
Вы так красивы, Николь.
Предатель. Николь улыбнулась своему отражению. Она не собирается играть с ним в эти игры. Ни с кем вообще, а уж с ним – в особенности.
Вы очень сексуальный кровельщик.
А ведь именно он сделал ее такой: сексуальной, пылающей страстью, вожделеющей...
Примыкающая к кухне гостиная все еще тонула в полумраке, но в алькове горели две свечи.
Квин стоял, прислонившись к кухонному столу, со скрещенными на груди руками и довольной улыбкой на лице. Николь перевела взгляд на стол. Накрыт, с красивым фарфором, с салфетками из ткани... и две тарелки с сэндвичем на каждой.
– Гордость нашего ресторана, – объявил он, выдвигая для нее стул. – Арахисовое масло.
От удивления Николь расхохоталась.
– Арахисовое масло?
– И желе, конечно. – Он поднял ее салфетку, красивым взмахом развернул и постелил ей на колени. – Если это вас не устраивает, есть еще... э... немного залежалого сыра – может, поджарить? Я знаю, как срезать корки.
Николь опять не удержалась от смеха.
– Вполне хватит этого. Благодарю вас.
Он уселся напротив нее и поднял бутылку «Короны».
Как приятно его общество! Черт возьми! Мало разве, что он так красив, что от каждого взгляда захватывает дух? Да еще способен растопить ее, точно Снегурочку, одним-единственным поцелуем? И чтобы еще этот тип оказался любезным, и остроумным, и предусмотрительным?
Квин наливал пиво с таким расчетом, чтобы уменьшить шапку. Закончив, чокнулся с ней, и Николь затаила дыхание.
– За правдивую рекламу. – Его глаза стали серьезными, потемнели до цвета горького шоколада. – Таинственный незнакомец прибыл к своей леди. Теперь объявление можно снять.
Николь поперхнулась непроглоченным пивом.
– Почему? – Она поставила стакан на стол и в упор взглянула на Квина. – Никто ведь не знает, что... вдохновило его. И потом, реклама работает.
– Николь. Пожалуйста. Снимите его.
Ник осторожно подцепила половину своего сэндвича и откусила. Проглотив, вытерла рот салфеткой.
– Восхитительно, маэстро. Вашим талантам нет конца. Умеете класть толь, умеете сооружать сэндвичи...
– Не отклоняйтесь от темы, – лукаво улыбнулся Квин. – Снимите вашу рекламу.
– Она не нравится вам, потому что работает. И может принести мне достаточно денег, чтобы избавиться от вас и вашего «Йоргенсена».
– Просто я не хочу, чтобы весь свет знал...
Чувство власти над ним такое же пьянящее, как и пиво на пустой желудок.
– Не волнуйтесь, Мак. Время уже вешать следующее объявление из серии.
Он застыл, не успев откусить от поднесенного ко рту сэндвича.
– Следующее из серии? Что это значит?
Николь расправила салфетку на коленях, уделяя ей самое пристальное внимание, потом только посмотрела на него.
– Запланирована серия объявлений. Они отражают историю... ну... развития любовной интриги.
– Развития... – Он нервно сглотнул. – И как все это кончается?
– Как всякая хорошая выдумка. Счастливо. На этой неделе я повешу следующее, пообещала она, уже не чая сменить тему.
– Что там будет? – настороженно поинтересовался он.
– Сюрприз. – Николь понятия об этом не имела.
– Ненавижу сюрпризы.
– Да? Тогда вам, должно быть, было паршиво, когда вы утром вошли ко мне в кабинет.
Квин принялся есть. Минуту погодя он кивнул:
– «Паршиво» вполне подходит.
А вот почему ей это нравится? Нужно найти менее скользкую тему для разговора.
– У вас, значит, два брата. Как их зовут, вы говорили?
– Камерон, ему скоро тридцать пять. И Колин, он малыш у нас. Только еще тридцать один.
– А чем ваши братья занимаются?
– Кам – банкир по инвестициям, Колин – архитектор. Им вроде бы нравится.
– Но ведь вам тоже?
– И мне. Хорошее вознаграждение, и не скучно. Я быстро продвигаюсь.
Николь опять услышала тревожные колокола.
– И когда вы завершите дело с «Морским ветерком», то получите... много денег? Шикарный кабинет?
– Партнерство.
Не само слово поразило Николь, но уверенность, с какой он это произнес. И вызов, появившийся в его глазах.
Квин глянул на стол, на свой недоеденный сэндвич, глотнул пива.
– Мне тридцать три, так что я буду самым младшим полноправным партнером у «Йоргенсена».
