Похоже, так и есть.
— Но, как мне кажется, шипы не могут защитить розы от холодных ветров, — прозвучал в напряженной тишине голос Софии. Именно мисс Прествик была виновна в том, что разговор принял такой оборот. Возможно ли, что она сделала это намеренно?
Забавное предположение.
Айвстон взглянул на Иденхема. Герцог явно не скучал, наоборот, все это его забавляло. Возможно ли, что Иденхем и крошка Прествик сговорились каким-нибудь образом? Но когда? И зачем им это понадобилось?
Айвстон вновь посмотрел на мисс Прествик. А девушка-то была прехорошенькой: идеальный овал лица, изгиб бровей — верх изящества, но вот нос… коротковат и слегка вздернут, совсем как у простой девчонки с фермы. Впрочем, это, скорее, придавало ей шарм. Губы очень приятной формы, а корсет подчеркивал грудь, более пышную, чем требовалось.
Неужели она станет новой герцогиней Иденхем?
Невозможно.
В этот момент вошел Фредерикс, дворецкий Софии, и объявил о новом посетителе.
— Приехал виконт Тэннингтон, леди Далби, — сказал Фредерикс и обвел комнату слегка насмешливым взглядом. Несколько странное поведение для дворецкого, но таков уж был его характер.
— В такой час? — удивилась София. — Уже половина седьмого. Он должен мне денег, впусти его, Фредерикс. Для мужчин со звонкими монетами мои двери открыты всегда.
— Именно так я и попал сюда, — весело сказал Иденхем.
— А я принес вазу, — подхватил Кранли и посмотрел на Айвстона.
— А я привел человека с вазой, — добавил Айвстон. — Эскорт, так сказать, чтобы доставить вазу в целости и сохранности.
— Я пришел с Пенелопой из тех же соображений, — заметил Джордж Прествик, глядя на сестру. — В качестве гаранта ее безопасности.
Бог мой, еще одна импровизация с мисс Прествик в качестве слабого звена.
— Боюсь, я привела саму себя, — с несчастным видом сказала Пенелопа. Айвстон почувствовал нечто похожее на жалость. Но как только он посмотрел на Иденхема, это чувство исчезло без следа.
— Этого более чем достаточно. — София взглянула на Иденхема. — Удел мужчин — приносить подарки. А право женщины — осчастливить всех своим присутствием и блистать, как россыпь золотых монет.
— Неужели? — спросил Иденхем.
— Это мое личное мнение, — парировала София. — О, Тэннингтон, как хорошо, что вы пришли, — сказала она и встала навстречу вошедшему. Все гости тут же поднялись со своих мест, чтобы приветствовать виконта Тэннингтона.
Это был тощий долговязый субъект, напоминавший голодную акулу, что придавало ему зловещий, а иногда угрожающий вид, в зависимости от освещения. Временами, если он не выглядел зловеще, то казался страшно опасным, но это был тот вид угрозы, который женщины зачастую находят неотразимым. Айвстон посмотрел на Пенелопу. Она явно не была очарована. И это его обрадовало.
— Прошу прощения, — тихо сказал Тэннингтон, — но я надеялся застать вас одну.
— Естественно, вы надеялись на это, дорогой мой, — промурлыкала София, — и, конечно, я так же удивлена, как и вы. Но что поделаешь, мы все здесь. — Она пожала плечами. — Наверное, не очень приятно неожиданно оказаться в большой компании? С другой стороны, неожиданность придает остроту ощущениям, и дождливый тихий майский вечер может стать незабываемым.
Тэннингтон сел. Все опустились на свои места. София обольстительно улыбалась Тэннингтону. Иденхем наблюдал за ними и сдержанно улыбался. Взглянув на выражение лица Иденхема, Айвстон тут же отбросил мысль о любовной интрижке между ним и Софией Далби, правда, это не особенно его волновало — однако ходило столько слухов о ее любовных увлечениях, что ничего и никого нельзя было сбрасывать со счетов.
Мистер Прествик смотрел на свою сестру.
Его сестра, странная мисс Прествик, смотрела на Софию.
Кранли откашлялся и поменял положение ног. Судя по всему, он собирался откланяться, ибо задача была выполнена и подарок доставлен по назначению. Как ни странно, Айвстону явно не хотелось уходить, что было совершенно не похоже на него. Но если Кранли соберется уходить, ему будет неудобно остаться. Именно этого он и хотел, хотя не мог объяснить почему.
Мисс Прествик оторвала взгляд от Софии, которую чрезмерно забавляло присутствие Тэннингтона, чтобы взглянуть на Иденхема, но тот не смотрел в ее сторону.
Несмотря на странные развлечения этих людей, Айвстону все больше нравилось в них участвовать. Для себя он решил, что пришло время чаще выбираться из дома: в нем зарождалась настоящая страсть к необычным забавам.
— Мы здесь развлекались немного, — сказал Иденхем Тэннингтону, — прямо перед вашим приходом. Это была игра, которую не хотелось бы прерывать, однако вы принесли что-то для леди Далби, насколько я понимаю?
Бесцветные глаза Тэннингтона остановились на Иденхеме, затем он обвел взглядом всех присутствующих и вновь воззрился на Софию. Его облик, в свойственной только ему манере, был в процессе трансформации от угрожающего к зловещему, что явно не делало этого человека приятным участником игр и забав.
— Поскольку несколько дней назад вы проиграли пари, надеюсь, у вас есть что-то для меня.
Тэннингтон посмотрел на Софию и кивнул:
— Раз вы сами заговорили об этом, леди Далби, признаюсь, я пришел, чтобы вернуть долг.
— После этих слов вы — самый желанный мой гость, — с улыбкой сказала София.
Тэннингтона, судя по его виду, вовсе не забавляла идея участвовать в игре, которая началась до его появления. Хотя у Айвстона сложилось впечатление, что этот человек вообще не способен веселиться. Просто не тот характер. Тэннингтон был не намного старше Айвстона, может быть, лет на пять, и на пять лет моложе Иденхема, почему же он так не по годам суров и все держит в себе, впрочем, как и Айвстон. Но все-таки Айвстон смог себя пересилить ради Кранли, хотя об этом никто не догадывался, даже сам Кранли. В чем же причина мрачного одиночества Тэннингтона?
У него были резкие, грубоватые черты лица, которые обладали странной привлекательностью. Он напоминал дикого, хищного зверя, над такой внешностью девушки обычно посмеиваются.
Айвстон украдкой посмотрел на мисс Прествик. Она же смотрела на Иденхема. Герцог не обращал на нее никакого внимания. Странно, но Айвстона так и подмывало хихикнуть, чего он себе никогда не позволял за пределами Хайд-Хауса. У него вообще не было привычки насмехаться. Но сейчас все было по-другому.
— Еще одно пари, София? — растягивая слова, сказал Иденхем. — Ваша страсть заключать пари не знает границ.
— У меня только одна страсть — выигрывать, а это не запрещено, полагаю, — ответила София.
— У вас вошло в привычку выигрывать, — сказал Кранли.
— Хорошая привычка, — констатировал мистер Прествик.
— Я бы не сказала, что это привычка, мистер Прествик, скорее призвание, — улыбаясь, ответила София.
