Вы ее выключили! И где Овальный? Он с вами? – спросил Треугольный.
– Овальный мертв, – сказал Круглый, – и одному из вас это должно быть хорошо известно.
– Из нас? – возмутился Ромб. – А разве не вы были у Овального?
– Когда мы зашли на подачу энергии, Овальный был уже мертв. Мы оба это видели. Убийца один из вас! – Квадратный прислонился к стене.
– А где гарантии, что вы не в сговоре? Или что ты, Квадратный, не держишь в заложниках Круглого, заставляя его все это говорить? – предположил Ромб.
– Вы считаете, что убийца один из нас, а мы точно так же думаем про вас! – крикнул Треугольный.
– Мы были у Трапеции. Кто-то взял ее выжигатель и убил им ее и Овального! – сказал Круглый.
– А с чего нам вам верить? Сначала докажите, что один из вас не держит в заложниках другого! – предложил Ромб.
– Я же только что хотел зайти к вам в комнату, – сказал Круглый.
– Да, хотел. Под прицелом Квадратного, – предположил Ромб.
– Выйди в коридор и посмотри, никто тут никого не держит в заложниках, – предложил Квадратный.
– Чтоб получить заряд из выжигателя? – не верил Ромб.
– Если мы сейчас не придем к какому-то согласию, то все окажется напрасным! – сказал Квадратный. – Убийца хочет сорвать эксперимент, и ему выгодно тянуть время. Сколько еще продержится поле? Может, мы уже не успеваем запустить колебатор!
– Давайте продолжим эксперимент, – предложил Ромб. – Мы остаемся тут, а вы идете на контроль подачи энергии и на пульт. Нам не обязательно попадаться друг другу на светоприемники.
– Не получится. – Треугольный говорил тихо, но его было слышно в коридоре. – Я не успел настроить колебатор. Они выключили энергию раньше.
– Зачем вы отключили энергию? – спросил Ромб.
– Затем, чтоб сначала вычислить убийцу, а потом продолжить работу, – ответил Круглый.
– Если вы уверены в том, что убийца кто-то из нас, вам было бы проще убить нас обоих, без разбора, – предположил Треугольный, – перед этим заставив меня закончить с настройкой колебатора.
– Я считаю, что, вероятнее всего, убийца Треугольный, – сказал Квадратный. – Во-первых, Ромб не разрушил компьютеры, во-вторых, у Треугольного было больше времени, чтобы спуститься к Овальному. А Ромб мог убить Овального только тогда, когда мы были в модулях отдыха, проверяя Трапецию. В-третьих, Треугольный так и не настроил колебатор, возможно, он и не пытался!
– Если бы вы не выключили подачу энергии, я бы его настроил! Кто из вас придумал отключить энергию?! – спросил Треугольный.
– Я, – ответил Квадратный.
– Круглый, тебе не кажется это подозрительным?! Квадратный отключил энергию, чтоб тянуть время! – кричал Треугольный.
– Нет, не кажется, – ответил Круглый.
– Я уверен, что убийца уже выдал себя, нам надо только понять это, – спорил Квадратный. – Фактов достаточно, чтобы решить это уравнение. Если все сводится к тому, что вам двоим надо понять, является ли кто-то из нас заложником, то давайте решим эту проблему.
– Если бы Квадратный держал меня в заложниках, – начал Круглый, – я бы попробовал напасть на него. Он бы пристрелил меня и тем самым дал бы вам понять, что он убийца. Мы же все знаем, что после падения поля сюда ворвется армия и нас казнят. Какой смысл для меня оставаться заложником, если я все равно погибну сегодня? А то, что мы не в сговоре, и так понятно, ведь мы не убили Ромба.
В лаборатории все затихли в раздумьях.
* * *
Сашка, Лёня и Настя рассматривали раны друг друга.
– Неплохо вам досталось, – произнес Петров. Потом снял промокшую куртку и швырнул ее на парту. – Есть еще бинты или зеленка или… чем там можно рану помазать?
– А что у тебя? – спросил Лёня.
– Эта сволота мне руку насквозь проткнула. – Петров показал кисть и окинул взглядом класс, а потом подошел к Облакову, лежащему между первым от окна и средним рядом парт.
– Он просто схватил отвертку и воткнул ее себе в пузо? – уточнил Петров. В этот момент Настя подала Сашке пузырек с зеленкой.
– Сначала он говорил какие-то несуразные вещи, – сказал Лёня, – жаловался на жизнь, на свою карьеру. И я считаю, что это все связано! Те люди выпрыгнули из окон, а наш учитель попытался зарезать себя.
– Еще он заплакал, – дополнила Настя.
– Бинт есть? – спросил Саша, вглядываясь в безэмоциональное лицо учителя, который находился в сознании.
– Нет, – ответила Настя.
Саша, сжав челюсти, налил немного зеленки сначала на одну сторону пробитой ладони, потом на вторую и поднял раненую руку.
Лёня с Настей, вздрогнув, резко обернулись на дверь, когда та снова затряслась и ручка опустилась. Сашка лишь хладнокровно покосился в ту сторону, буквально на мгновение.
– А о чем вы говорили перед этим? – Петров подошел к мерцающему окну. – Это случилось до того, как Солнце начало быстро летать, или после?
– Вообще-то, это мы летаем вокруг Солнца, Саша. В одиннадцатом классе такое пора бы знать, – услышал Петров язвительное замечание Дарвина, но решил проигнорировать его.
– Мы хотели тебя найти, побежали на четвертый этаж, там на нас напала Тамара Ивановна, – начала рассказывать Настя. – Потом Облаков ударил ее в лицо, но она успела порезать мне руки, а Лёньке грудь. Там такая возня была… просто жуть… Мы побежали от нее вниз на второй этаж и заперлись тут. Потом Облаков рассказал нам про фундаментальные законы Вселенной, а затем схватил отвертку и воткнул себе в живот. После того как мы его связали, на улице рассвело, потом стемнело, потом снова рассвело… И вот так до сих пор – туда-сюда. Дальше мы услышали твой крик из-за двери.
– Еще он нам выдал отвертки и молоток, – сказал Лёня. – Но я не готов пробить молотком голову человеку, уж извините, это без меня.
– А стулом Облакову влепил, – с усмешкой сказал Петров, глядя в окно на пролетающее солнце.
– Я ударил его, чтоб он не навредил себе. Да и чего сравнивать? Удар молотком в голову – это верная смерть, в отличие от удара стулом. – Дарвин подошел к Сашке и Насте и сел за парту, уставившись в окно.
Школьники какое-то время задумчиво смотрели на солнце, снова и снова пролетающее по черному небу на фоне светящихся точек – звезд, которые единым узором поворачивались на заднем плане. Все небо вращалось! Это было зрелище одновременно потрясающее своей красотой и отвратительное, наводящее ужас.
Настя стояла справа от Петрова и думала о маме, в надежде, что та жива и сидит где-нибудь в подвале фабрики, на которой работает оператором. А еще девушка, хоть и презирала Петрова за его измену, была рада, что он жив. Лёня, выглядывая из-за спины Саши, размышлял о попытке самоубийства
