ректора больше не приставали с какими-то вопросами. Основная часть из них меня просто игнорировала, и лишь некоторые шептались и бросали самые разные взгляды.
Еще одно ласковое поглаживание моих пальцев, словно бабочки касаются кожи крыльями, а ощущение совсем запредельное. И никак не укладывается в мыслях, что этот мужчина может проявлять такую ненормальную нежность.
– А как прошло твое утро? – спросила я, пытаясь разрушить царившее между нами напряжение.
В глазах мужчины мелькнуло что-то непередаваемое, он даже на мгновение замер, перестав ласкать мою ладонь.
– Я что-то не то спросила? – поинтересовалась осторожно.
– Ты удивительная, – совсем не в тему сказал Рафаэль, наклонился и поднес мою ладонь к своим губам.
Кожу будто обожгло, а следом мелькнула мысль, что подобного вопроса этому мужчине, похоже, не задавал никто.
– Решал обычные текущие дела, – ответил он, переплетая свои пальцы с моими. – Ничего интересного.
Хм…
В этот момент нам принесли заказ, и Рафаэль как-то нехотя расцепил наши руки. Официант, расставлявший блюда на столике, чуть не опрокинул чайник. Похоже, Рафаэль никогда еще не афишировал свои отношения с женщиной. И особенно, со студенткой. Представляю, чего он может наслушаться в первое время от окружающих. Если те, конечно, осмелятся на высказывания.
Я задумчиво покрутила вилку и принялась за запеченную рыбу под нежным соусом с овощной подложкой. Блюдо оказалось безумно вкусным, и я подумала, что впредь готова в выборе еды положиться на Рафаэля.
– Гвен, расскажи мне что-нибудь о себе, – попросил Рафаэль, разливая облепиховый чай.
– Что именно? – спросила, делая глоток.
Напиток был потрясающим, с легкой кислинкой и медовым послевкусием.
Как выяснилось, мужчину интересовали разные мелочи вроде моего любимого цвета, книги и фильма. Я спрашивала его о том же, ловя себя на мысли, что во многом наши взгляды совпадают. За разговором я даже расслабилась, и когда рядом появился Маркус, осознала, что время пробежало совсем незаметно.
На прощание Рафаэль в очередной раз поцеловал меня в щеку, абсолютно не смущаясь присутствия Маркуса. Мой начальник, впрочем, остался невозмутим. Это у меня бешено колотилось сердце и частил пульс.
Мы расстались возле кафе, направляясь в разные стороны. Я напоследок бросила взгляд на Рафаэля, отвечавшего что-то Лансу по лиару, и повернулась к Маркусу, интересуясь подробностями предстоящих переговоров.
* * *
Дома я оказалась поздним вечером. Переговоры продлились почти четыре часа, следом Маркус попросил проанализировать договора еще по одной расе, сделать краткую сводку, которая была нужна ему уже завтра. Документов оказалось не так уж и много, но тонкостей и нюансов там хватило. Как итог – на тренировку я пришла ближе к восьми вечера и почти закончила ее, когда на связь вышел Рафаэль.
У него сегодня поменялось расписание, и он задержался на работе. Встретились мы на стоянке возле «Звездного ветра».
– Устала? – спросил мужчина, едва флаер поднялся в небо.
– Да я привычная к нагрузкам, – отозвалась в ответ и потерла ноющую шею.
Рафаэль внимательно посмотрел на меня, попросил развернуться к нему спиной. Интересно, зачем? Не чувствуя подвоха, выполнила его просьбу. Через секунду послышался тихий щелчок, исчезли перчатки с рук мужчины, и на плечи легли его пальцы. Дернулась.
– Что же ты так меня боишься-то? – не выдержал он, аккуратно массируя мои плечи. – Ничего ведь плохого не делаю.
Вот что на это ответить?
– Мне просто… непривычно.
Отчасти, это было действительно так. Не расскажешь же Рафаэлю, как на него реагирую, и что напрягает меня именно этот момент.
– Но я стараюсь, как могу.
Рафаэль промолчал, и какое-то время, пока он разминал мои плечи, явно зная, на какие точки надо нажать и какие мышцы потрогать, чтобы стало легче, мы находились в тишине. Тихо жужжал флаер, за окнами мелькали транспортники и огни Хантума, и я незаметно для себя расслабилась.
Когда пальцы мужчины исчезли, он притянул меня к себе, и я откинула голову ему на плечо. На миг прикрыла глаза и провалилась в легкую дрему, чувствуя себя защищенно и спокойно в его объятиях.
Очнулась, когда мы подлетели к дому, и Рафаэль ласково коснулся моей щеки. Охнула, осознав, что все же умудрилась заснуть, растерянно потерла глаза. Рафаэль хмыкнул в мои волосы, наклонился и проложил дорожку из медленных поцелуев по моей шеи, при этом поглаживая мои колени.
– А можно так не делать? – не выдержала я.
Рафаэль замер, напрягся, но из объятий не выпустил.
Вот сейчас он мне точно припомнит, что подобный пункт есть в нашем договоре, и что осталось лишь два дня до первого приема, где мы не просто должны всех убедить, что мы – пара, но и дать этим пустынникам ощутить наши эмоции и чувства друг к другу.
– Почему же ты не хочешь, чтобы я так делал? – вкрадчиво, так, что по спине побежали мурашки, поинтересовался он.
И ни единого упоминания о договоре и пустынниках.
И что ему ответить? Мысли заметались, и ни одного стоящего варианта придумать не получилось.
– Меня ноги потом держать не будут, – выдохнула честно и зажмурилась.
Боюсь и представить, что Рафаэль обо всем этом сейчас думает. Это мнение других ариатов меня не волнует, а вот Рафаэля…
Когда послышался его легкий смех, я даже растерялась, завертелась в его руках, обернулась к нему, собираясь возмутиться.
– Отнесу, мне не сложно и… пожалуй, даже интересно. Никогда не носил женщин на руках, будет новый непередаваемый по ощущениям опыт.
Это он так шутит или серьезно? Как вообще понять этого мужчину? Глаза у него непроницаемы, а вид по-прежнему невозмутимый и уверенный в себе.
В этот момент флаер приземлился на стоянку.
– Выбираться будем или задержимся и повторим? – спросил так спокойно, будто разговаривал со мной о погоде.
Что-о? Повторим? Нет, он точно издевается. Я выпуталась из его объятий, все еще пылая. Какой тут контроль над эмоциями рядом с этим мужчиной! Тут впору пить успокоительное. И то не факт, что поможет удержаться на краю.
Пока я вытаскивала затесавшуюся за сиденьем сумку, Рафаэль успел выйти, обогнуть флаер и раскрыть дверь. Я насторожилась, с него же станется прямо сейчас начать опыт под названием «носить девушку на руках». Протянул руку, хотя в его глазах я поймала смешинки, помог выбраться наружу.
Когда оказались в квартире, Рафаэль отправился на тренировку. Я поймала себя на мысли, что хочу пойти следом, и встряхнула головой, прогоняя это наваждение. Нет уж, лучше в душ и спать!
Рафаэль Эрмер
В мою жизнь еще никогда не входила ни одна женщина, делая это так легко и непринужденно. Гвен провела со мной всего ничего, а ощущение, что была рядом всегда, не исчезало. Совместная пробежка, завтрак, полет на флаере, обед в кафе… Вроде бы абсолютно привычные дела, но сейчас они приобрели краски. С ней. С Гвен.
Про прикосновения я вообще молчу. Даже, казалось бы, самые невинные, стали для меня практически откровением. Как и проснувшееся желание защищать ее. Неудержимое и порой абсолютно ненормальное.
И как же хорошо, что я решил заглянуть к ней перед началом ее занятий, так удачно найдя предлог с забытой сумкой. Понимал же, что от взглядов Гвен не спрятать, и сплетни тоже не оборвать, но вот оскорблять я ее точно никому не позволю.
А сегодня, когда вечером между нами осталась только тишина флаера, мне безумно хотелось ее поцеловать. Обжечься самому о ее губы, обжечь ее. И после замереть, пусть и не надеясь этим надышаться. Замереть так же, как порой хочется это сделать от прикосновений, чтобы насладиться сполна. Потому что вот это все – настоящее, драгоценное… То, от чего я успел отказаться, поверив, что такие отношения мне просто не доступны. А теперь они обрушились на меня, напоминая о самом желанном, одаривая хрупкой надеждой на невозможное.
Что во мне пробудила Гвен? И как вообще поиск драгоценности, который еще даже не начался, мог все так перевернуть за считанные часы? Я не находил ответа.
На усиленной тренировке старательно прогонял мысли о Гвен, ее нежной коже под моими пальцами, искренней улыбке и абсолютно непонятной мне доверчивости, но получалось откровенно плохо. А ведь раньше взять под контроль чувства и эмоции не было проблемой. Тем более, что впереди непростая задача – переиграть пустынников, лучших эмпатов! Мне просто необходима трезвая голова. Я не хочу подвести близких, которыми дорожу.
Но только почему же впервые за всю мою жизнь так отчаянно, до темноты в глазах, мне хочется обо всем забыть и поддаться этому искушению, имя которому – Гвен.
