топали, с легким чавкающим звуком, все остальное замерло, птицы не смели даже чирикнуть.
Я подняла руки над головой и хлопнула в ладоши. Вместо сухого хлопка, послышался раскат грома.
Абнауаю резко развернулись ко мне, ощетинились и зарычали. Декорации к фильму ужасов пропадают. Ну сейчас будет еще страшнее:
На востоке гром
План Вильгельма обречён
Опьянённые войной
Решив, что будет лёгкий бой
Немцы выпустили газ
Сотни душ прибрав зараз
И вдруг увидели бойцы
Как снова встали мертвецы
Глава 6
Интерлюдия.
Тишина придавила меня, она была по всюду. Настороженная тишина. Вязкая, тягучая, горклая. При этом неестественно сонная, глаза сами закрывались, только на морально-волевых держал открытыми.
Лагерь спал, нервно прижимая оружие от мирных звуков. Нет мы уже не просыпались от летящих где-то далеко снарядов, будто бы во сне чувствовали куда и что летит. Здесь под Херсоном такие звуки в небе привычны. С другой стороны, на звук хрустнувшей ветки, могли подскочить практически все. Разведка. Те, кто умирал первым, те кто любой ценой тащил информацию о врагах. Те, кто жил в болотах и мимикрировал под лес, полковая разведка.
Где-то в стороне от нас, встали на лёжку ахматовцы, мы пересеклись на выходе и кивнули друг другу. Странная штука жизнь, еще недавно, непримиримые враги, как с украинцами. А сейчас стоим плечом к плечу. Обманутые своим лидером ахматовцы, сильно долго «принюхивались» к изменениям. Не верили картинкам, теперь только делам!
Отсюда и феномен "пиар войны", войны ради "картинки", который он как человек думающий наблюдает. И не только у киевского режима. Хотя там довели "пиар — войну" до логического предела, то есть, — абсурда. Вот только надо помнить, что война — это всегда всерьёз. Война показывает, сколько страна и общество, действительно, стоят. И что в реальности скрывается за красивой картинкой. Увы, но "пиар — войну" Россия просто не может выиграть. Хотя бы потому, что не она формирует всемирную "галюцинацию". Россия может выиграть только "войну всерьёз", нравится нам это или нет. Если, конечно, начнёт воевать в полную силу.
Михаил сидел у кромки овражка, цепко просматривая округу, борясь со сном, анализировал.
Когда ему вновь надели погоны, ему было чуть за сорок, офицер запаса, недалеко убежавший от службы. Всего год жизни на гражданке. Странный на самом деле это был год. Он в него так и не поверил. С огромным любопытством наблюдал, как простой зритель, что так тоже можно жить. Правда начальник на работе ему не сильно нравился, этакий барин, через губу ставящий задачи.
Именно такие как он, как показывает практика, ситуацию с СВО принимают наиболее уравновешенно. Да, он не мечтал на пятом десятке вновь пойти воевать. Вообще такого ни в мыслях, ни в планах не было. Но вот случилось, и, тихо матерясь, пошел добровольцем в военкомат. Для себя сформулировал своё отношение к ситуации так (это в переводе с яркого, экспрессивного, разговорного на литературный русский): "Я в полном изумлении! Неужели больше никого не осталось? Куда же, да простят мне моё любопытство, тратятся миллионы, которые на армию? И где, с позволения спросить, прославленные контрактники? Куда же они потерялись? Поразительно, господа, что ветераны покорения Ахульго и линейных батальонов, вновь идут сражаться!" Тысячи взрослых, семейных мужиков, огрызнулись внутренне на государство и шагнули защищать Родину. Оставив семьи, детей, бизнес, работу. Оставив спокойную жизнь, в которую так до конца и не поверили. И это правда, что они меньше молодёжи рефлексируют, меньше переживают, предстоящие бои воспринимают, как трудную, но привычную работу.
Михаил и такие как он — поколение слома эпох. На его, и таких как он глазах, рушился Союз, прошел через 90–е, две Чеченские войны, голод, безработицу, видел отчаяние своих родителей, сам рано начал пытаться выживать, зарабатывать. В 90–е годы над Россией установилась безраздельная власть Запада. Миллионы русских погибли даже если не физически, то морально, пережеванные, раздавленные. Были уничтожены целые отрасли промышленности, но душа народа… Да что тут вспоминать, только горше от воспоминаний становится, как в той строчке «Нам человечность прививала жизнь, в палатах умиравшего Союза». Очень точное определение.
Мы получили привычку и навык выживать. Это вообще для русских не странно. Спокойная жизнь последнего десятилетия и относительно стабильный уровень жизни — вот что нам казалось странным. Люди, преданные выбранными правителями, как Горбач или Ельцин, «принюхивались» к новому президенту. Видимое спокойствие удивляло, потому что весь опыт молодости намекал — так хорошо не бывает, тут что-то не то, это очень быстро пройдет и нужно готовиться…
Есть ещё одна причина того, что поколение Михаила оказалось лучше готово ко всему. Да, долгие десятилетия нас учили, что главное в жизни — это успех, комфорт, и уровень потребления.
Но Михаил точно знал, с самого детства, что главное другое. Как-то успели вложить, что главное это Родина. Что есть вещи важнее денег. Что мужчину украшают шрамы и чувство достоинства. Что мужество и честь купить невозможно, но если этого нет, то ты сам ничего не стоишь. Даже не 90–е, а дворы детства научили, что за слова отвечают, а кто не способен, пусть молчит. Да и 90–е, даже у отморозков, или как их называли быков, было понятия чести, да извращенной, волчьей, но были.
То есть половина жизни — это жизнь на грани. Не то, чтобы мы хотели этого, или сильно этим гордимся. Нет, просто так вот вышло.
И тут есть важный момент. Среди тех, кто сейчас сражается, хватает и молодых. У многих есть и готовность, и навык, и даже желание быть воином. Вон, тот же Славик, что дрыхнет по-детски, причмокивая губами во сне, отличный боец, храбрый, честный, запутавшийся…
Сколько сил вложено, в том числе и Михаилом, чтобы объяснить ему, что огромная часть жертв Великой Отечественной войны — в первую очередь вина агрессора. Руководство Советским Союзом, и в первую очередь Иосиф Сталин не исчадия ада, а люди. Ошибки рабочего не так видны, как главы государства. Что нам врут, подменяют понятия, манипулируют цифрами. Эту ложь можно легко разоблачить. Да она очень и очень ядовита и постоянно умудряется забраться в некоторые умы. Особенно молодое поколение, которое плохо учит историю. Отчасти в этом виноваты и мы сами.
Виноваты в том, что в какое-то определенное время не очень бережно хранили память о той великой войне. Нас самих тоже окатил этот страшный яд, который лился со страниц газет и журналов, эфиров радио и «новых художественных фильмов о войне», якобы рассказывающих, как все
