ревностью. Дергаю ткань. Айдар отпускает. — Дочери. Сама сделаешь, — кивает на дурацкую бьющуюся током тряпку.
Хочу ляпнуть: «ни черта! Поручу кому-то!», но какой смысл, если мы оба знаем: не ослушаюсь?
Кручу головой, объясняя это себе не непобедимым страхом долго смотреть бывшему мужу в глаза, хотя он делает это бесстыже и… жадно, а искренним желанием найти, куда бы пристроить брюки.
Вроде бы нахожу — тянусь за вешалкой. Нейтрально сообщаю:
— Думаю, завтра после обеда спокойно можешь заехать. Брюки будут готовы. Примеряешь и…
Боковым зрением улавливаю движение в мою сторону. Это мужская рука. Она разрезает воздух. Подушечки пальцев касаются ключиц, указательный ложится в яремную ямку, все пять едут вверх по моей шее.
В голове тут же яркими вспышками стопы. Не надо так делать. Не надо.
Я дергаюсь и смотрю на Айдара. Он — в ответ. И делает четко то, что хочет. Скользит по коже. Обвивает шею. Сдавливает. Жмет на углы нижней челюсти указательным и большим пальцами, разворачивает и запрокидывает мою голову под желаемым углом.
По позвоночнику ползет жар. Он же расплескивается по всему организму вместе с хаотично побежавшей кровью, когда я делаю вынужденный шаг навстречу.
— Не трогай меня, пожалуйста… — Моя просьба звучит сипло. Я как дурная до боли впиваюсь пальцами в вешалку, но руку бывшего мужа не отталкиваю. И сама не отступаю.
Он мое желание игнорирует.
Бродит по лицу. Сдирает корки с ран. Моих точно. Своих… Не знаю.
Взгляд тормозит на губах, я их трусливо сжимаю. Не устраивает. Вверх по подбородку ползут пальцы, касаются. Я уворачиваюсь.
— Знаешь, у меня поначалу было много времени, спасибо большое… — От сарказма в когда-то обожаемом голосе даже мутит. — Много думал…
Мне стоило бы попросить Айдара не грузить меня лишней информацией, но я не могу. Впитываю. И касания впитываю. И ненависть.
Извращенка.
— Пытался понять, в какой момент ты всё решила.
Айдар замолкает. Мне снова мало воздуха.
Отвожу взгляд, немного отворачиваю подбородок.
— В то утро в рот взяла уже на прощание или…
Дергаюсь, сбиваю руку.
— Вон пошел.
Киваю на двери.
Душа из-за боли плавится в лаву. Страх испаряется от слишком высоких температур.
Даю Салманову то, что он так хочет — острую реакцию.
Получив её — мой бывший муж как будто снова обретает покой. Баланс. Равновесие.
«Вон» он не пойдет. Он пойдет так, как сам решит.
— Привезешь мне. Я скину адрес.
Кивает на брюки, которые мне хочется только в мусорную корзину затолкать.
— Такой услуги наше ателье не предоставляет. Обратись в другое.
Но вместо этого сдергиваю с вешалки и снова протягиваю. Выжидаю пять секунд — стряхиваю, а потом разжимаю пальцы.
Ткань со свистом рассекает воздух и ложится на пол. Он чистый, но все равно…
Я смотрю вниз. Штаны сейчас почему-то напоминают меня. Я выглядела так же жалко у его ног.
И он захочет увидеть меня такой еще не раз, я уверена.
Жмурюсь. Передергиваю плечами. Возвращаюсь к зеленым глазам.
— Тебе поднять?
— Подошьешь и привезешь. О дочке поговорим.
Айдар достает из заднего кармана бумажник. Раскрывает его. Я вижу целую стопку крупных купюр. Одну он тянет. Снова доллары. В моей жизни так много долларов.
Очередная сотка летит на брюки. Я слежу за ее падением уже под стук набоек мужских туфлей о пол.
Лучше так, чем смотреть ему в спину.
Лучше умереть, чем дать ему увидеть, как шикарно унизил.
Глава 8
Айлин
— Анне, дверьки!!! — Тонкий, но громкий голос Сафи доносится из моей спальни.
— Слышу, кызым! — Я кричу в ответ, вытирая руки кухонным полотенцем.
Кто-то звонит в домофон, и, если честно, ни одна из возможных перспектив в восторг меня не приводит.
Чтобы отмести хотя бы самый страшный вариант, напоминаю, что в прошлый раз Салманов поднялся сам. Значит, скорее всего, не он.
— Кто? — подняв трубку, спрашиваю все равно с опаской.
— Привет, Аль. Откроешь? — Сначала выдыхаю, а потом чувствую укол раздражения. Не могу сказать «нет», потому что по-настоящему Леша меня уже не спрашивает. Если бы действительно хотел узнать, можно ли ему приехать, позвонил ещё из суда, а так…
Все мужчины ставят меня перед фактом. Просто в разной форме.
— Поднимайся, — жму на кнопку и слушаю, как в трубке с писком открывается тяжелая дверь.
По привычке отщелкиваю замки и возвращаюсь на кухню. В духовом шкафу запекается шарлотка. Запах уже умопомрачительный. Но это — десерт. Ему предшествовать будут гречка, курочка и свекольный салат.
Гречку моя дочка ужасно не любит. Крутилась на кухне, пока не учуяла запах. Потом, зажав нос, унеслась в самую дальнюю комнату — мою спальню. Я уже представляю, как буду уговаривать ее на каждой ложке. Эх…
Пока Леша поднимается, успеваю немного успокоиться. Если и злюсь, то не на него.
А он нам с Сафичкой вообще-то помогает.
Слышу хлопок двери и шаги.
— Аль, ты прям на распашку живешь…
Парень журит беззлобно, я мажу взгляд и улыбаюсь. Быстро отвожу глаза, потому что из-за возникшей неловкости ускоряется сердце. Он приехал снова с букетом. Тратит на меня бешеные деньги. А еще у него в руках пакет.
Я не бегу навстречу. Делаю вид, что очень занята. Леша подходит сам.
— С покупкой, — протягивает охапку сочных оранжевых тюльпанов. Головок не меньше пятидесяти. Они пахнут свежестью и прохладой. Стоят состояние.
— Спасибо, — зарываюсь носом и слежу, как ставит на столешницу пакет. Достает оттуда бутылку вина.
— Я все ждал, когда пригласишь обмыть…
Тяжело вздыхаю и смотрю на парня виновато.
Мы оформили сделку на машину несколько дней назад. Она уже стоит в гараже, который я по огромной удаче смогла арендовать. За руль я еще толком не садилась, но руки чешутся. Только нужно время выкроить.
И на благодарность Леше тоже стоило бы выкроить время. Но Салманов запретил мне с ним контактировать, и я…
— Ты же знаешь, Леш, я не пью…
— А мы чуть-чуть, — парень сужает глаза и показывает дозу пальцами. Снова раздражает, хотя и знаю, что повод глупый.
Просто Айдар никогда меня ни к чему подобному не склонял. Давал возможность самостоятельно решить, что я хочу сохранить из своей привычной консервативной жизни, а от чего готова отойти.
С бывшим мужем я чуточку пила. Чувствовала себя дерзкой, развязной. Мне нравилось. С Лешей не хочется.
— Нет, Леш. Прости. Я не буду. Мне еще работать.
Отворачиваюсь и снова суечусь, делая вид, что ищу вазу. Хожу по кухне, кладу букет на столешницу. Ощущаю на себе мужской взгляд.
— Маму-у-у-у-у-уль, а что это
