– Именно. – Мы повернулись обратно к Филдсу. – Технику не используем, чтобы не месить грязь. Когда наступит сухой сезон, мы задохнемся от пыли.
Мы снова окинули взглядом слякотные тропы и ухабы. Хуже быть просто не могло.
– А куда мы денем выкопанные пеньки? – Декера очень интересовала операция по выкорчевыванию.
– Будем расшатывать по несколько штук и оттаскивать на «Хьюи». Бросать будем неподалеку. А пока что один отряд займется набивкой мешков песком для бункеров, другой – прокладыванием дороги, третий – копанием траншеи, четвертый – прокладкой телефонных линий.
Каким-то образом все привилегии летчика армейской авиации обошли меня стороной. Я копал траншеи вдоль ротной дороги. Реслер, Банджо, Коннорс, Нэйт, Райкер и Кайзер копали вместе со мной.
Мы выковыривали небольшой пенек посередине дороги, как вдруг у самых корней мелькнула зеленая змейка.
– Глянь! Змея! – заорал Банджо.
– Точняк, – произнес Коннорс, – давайте словим ее.
Змея попыталась скрыться обратно под защиту корней. Вооружившись разными палками, лопатами, топорами и другими ручными инструментами, мы откатили пенек в сторону и обступили змею.
– Ядовитая? – спросил Нэйт.
– Неа, – ответил Коннорс. – Это зеленый уж. На родине их полным-полно.
Коннорс резко дернулся, когда змея, которую он пытался прижать палкой, сделала яростный выпад:
– Черт. Раньше они так себя не вели.
– Твою мать, Коннорс. Ты что, боишься обычного ужа? – заржал Банджо.
Он присел и потянулся к змее своим прутом.
Капитан Фэррис подошел на шум переполоха.
– Не трогать змею! – гаркнул он. – Это бамбуковая куфия. Смертельно ядовитая!
Ряды охотников на змей быстро поредели.
– Ядовитая? – Банджо накинулся на Коннорса. – Твою мать, Коннорс, я почти схватил эту чертову тварь. Обычный уж, хера с два!
– Она ж зеленая, не? – отбивался Коннорс.
– Да, – согласился Фэррис. – Это зеленая бамбуковая куфия.
Фэррис взял лопату у Реслера и одним резким движением вогнал лезвие поперек змеи в землю. Две половинки зашлись в судорогах и зарылись в грязь. Змеиная пасть широко раскрылась в предсмертных судорогах.
– Запомните, – объяснил Фэррис. – Из тридцати трех видов здешних змей тридцать один ядовитый.
– Как нам их отличить? – спросил Реслер.
– Учитывая такое соотношение, разрешаю действовать без суда и следствия – валите всех без разбору. – Фэррис развернулся и ушел.
Мешки под завязку набивали землей от выкопанных траншей. Наш отряд разделился. Пятеро наполняли мешки, остальная часть оттаскивала их на сотню футов к первому бункеру.
Мы заложили фундамент из мешков с песком площадью в пятнадцать футов, сделали один проход и после долгих споров решили, что стены будут толщиной в мешок. Как только фундамент был готов, к нам присоединились остальные парни из взвода, чтобы ускорить процесс. К позднему полудню стены выросли на шесть футов в высоту.
Другой рабочий отряд отправили на рубку крупных деревьев, которые должны были стать стропилами для крыши. Срубленные деревья обтачивали и подгоняли под размер при помощи топоров. К ужину стропила были установлены сверху поперек мешочных стен.
– Что за дерьмо плавает в воде? – капитан Моррис, начальник столовой, ругался у ведра с кипящей водой.
Керосиновые погружные кипятильники должны были поддерживать температуру кипения в ведре для стерилизации наших столовых принадлежностей. После того как первые несколько человек черпали из ведра своими банками, вода начинала остужаться, и на ее поверхности появлялась тонкая пленка из жира и грязи. Моррис в ярости направился в палатку, вероятно, чтобы напихать дежурному.
Декер брезгливо изучал воду:
– В этой гребаной воде разве что хоронить можно, – громко произнес он.
– Ага, – поддержал Коннорс, стоявший позади меня в очереди на раздачу. – Пусть похоронят ее вместе с тем, что там уже сдохло, – он кивнул в направлении палаточной столовой.
– Это аромат нашего ужина, – отозвался Банджо.
– Сейчас блевану, – Коннорс скорчил рожу и схватился за живот. – Что за дерьмо? Почему нам нельзя поужинать сухпайками?
– Гейнсбургеры, – произнес Банджо.
Мы назвали армейские консервированные котлеты из говяжьего фарша с подливой в честь собачьей еды. Процесс консервации превращал настоящее мясо в невнятную, волокнистую и высушенную субстанцию, плавающую в жиру.
Очередь продвинулась внутрь столовой. Раздатчики пищи налили, положили и набросали кучу разной еды в два отсека моей тарелки: гейнсбургеры, пюре быстрого приготовления, вареную капусту, тушеную кукурузу и кружки нарезанного консервированного хлеба. Я вернулся обратно к бункеру и присоединился к своим товарищам, трапезничающим на мешках с песком.
– Сегодня вечером будет пивко? – спросил Коннорс.
– Завтра. Я сгоняю в Куинён и заберу груз, – ответил Нэйт.
– Почему ты всегда в курсе таких вещей? – обиженно произнес Коннорс.
– Удача, ловкость, опыт и подхалимаж. Сам знаешь, – отшутился Нэйт.
Он расправился с едой и по традиции запыхтел трубкой.
– Как думаешь, бункер выдержит прямое попадание? – спросил у меня Реслер.
– Не уверен. Это зависит от толщины крыши.
– Что будем делать с крышей, капитан Фэррис? – Реслер повернулся к командиру нашего отряда.
– Думаю, капитан Шейкер согласится на толщину в два мешка. – Фэррис пытался удержать две части своих столовых принадлежностей на коленях.
– Она выдержит прямое попадание?
– Неа, – ответил Фэррис.
На следующий день после завтрака мы уложили перфорированные стальные настилы, которые обычно используются в строительстве дорог и посадочных полос, на деревянные стропила и накидали сверху два слоя мешков с песком. Крыша немного просела посередине, но внутрь еще можно было зайти, немного пригнув голову. Снаружи бункер выглядел внушительно и устойчиво – образец для трех оставшихся строений.
После обеда мы успели поработать три часа, наполняя мешки с песком, до того как к нам прибежал рядовой первого класса Берн, посыльный из штаба разведки. Он выглядел растерянным:
– Мистер Коннорс, вам с Банджо необходимо срочно вылетать!
– В чем дело? – Коннорс отбросил лопату.
– Нэйта подбили во время полета за пивом.
– Погнали, Банджо. – Коннорс бросился к штаб-палатке. Реслер, Райкер и Лиз смотрели им вслед.
В пылу раскопок и строительства я совершенно забыл, что за пределами лагеря находились люди, которые были нам не рады.
