— Используй перчатки. У меня есть отличный крем. Хочешь тебе дам? А по поводу твоих претензий. Ты же сама захотела быть прислугой.
— А ты обещала, что сделаешь меня своей гувернанткой.
— Для чего? Будешь помогать мне одеваться и причёсываться? Так я, как бы, сама справляюсь. — Маша дует губы.
— Ты обещала, что поговоришь с Глебом.
— Кстати об этом. Он очень зол на тебя. Хотел тебя уволить.
— А ты что? — с опаской смотрит на меня.
— Не бойся. Я тебя в обиду не дам. Но и работать тебе придется.
— Спасибо, подруга, — Маша обнимает меня. — Прости, что вспылила. Я устала, — я ее понимаю. Дома Маша не любила работать. Она не приучена к труду. Да что там! Она даже посуду не мыла. Когда я приходила к ней в гости, помогала, чтобы ее не ругали родители.
— Не представляю, что бы я делала без тебя. Мне нельзя домой возвращаться. Отец звонил. Сказал, что прибьет меня, если вернусь. Он считает, что я по рукам пошла. А я боюсь. Помнишь как он меня отходил ремнем, когда застал с другом Влада? Я потом неделю сидеть не могла, — мне жалко Машу. Мой папа никогда не поднимал на меня руку. И хоть я осуждала её за легкомысленность, но это тоже не выход. Она совершеннолетняя и сама принимает решение как ей жить.
— Да ничего. Мы же подруги, — я отстраняюсь. И смущённо улыбаюсь.
— И что отец? Он не рассказывал о моем папе?
— Нет. Только наорал. Даже слова не дал вставить, — я расстроилась. Надеялась, что мне удастся узнать что-то о папе.
— А откуда он тебе звонил? — в нашей глуши нет связи.
— Не знаю. Номер был домашним. Наверное, в город поехал, вот и позвонил.
— Ясно. А что у вас с Глебом случилось? Почему он так хочет от тебя избавиться?
— А что он тебе сказал?
— Что ты приходила.
— Я думаю, он узнал, что я стучу тебе на него. Наверняка это Константин рассказал. Мерзкий старик!
— Да нормальный он.
— Ага, — фыркает Маша и складывает руки на груди. — Для тебя. Ты же хозяйка! А я рабыня!
Я устала обсуждать тяжёлую жизнь Маши. И закончила разговор под предлогом, что нужно проверить подачу. Повернувшись, увидела Мстислава. Неожиданно. Он раньше никогда не приходил на кухню.
— Олеся, дочка, — он улыбался, но как то фальшиво.
— Доброе утро.
— Я хотел предупредить, что сегодня придёт моя дочка с женихом.
— Хорошо. Я распоряжусь, чтобы подали дополнительный прибор, — он просмотрел меню.
— Яйца пашот верните. Милана их любит.
— Хорошо, — он отложил меню в сторону, взял мою руку своими ледяными пальцами. Я подавила в себе желания освободиться. Мстислав не тот человек, с которым я могу сориться. С ним лучше дружить.
— Спасибо тебе. Не представляю, что бы мы делали без тебя. Ты такая умничка, быстро со всем разобралась, — он говорил много всякой ерунды, продолжая смотреть мне в глаза. Его энергетика такая мощная, я почувствовала слабость. Как только Мстислав ушел, я упала на стул.
— Госпожа, — подбежал взволнованный Константин. — Вам плохо? Может врача?
— Нет-нет. Все хорошо, — улыбнулась, чтобы успокоить его. — Тут жарко. Вот и стало плохо.
Я осмотрела накрытый стол, пока Маша накрывала.
— Нет, Маш. Этот прибор должен лежать слева.
— Тебе то откуда знать?
— Константин научил. Он занимается со мной по вечерам. Учит этикету, чтобы я больше не опозорилась, как на свадьбе. И не ела десерт не тем прибором. А я то тогда гадала, почему все так на меня уставились.
Мою талию обвили руки Глеба. Меня тут же бросило в жар, а голос охрип.
— Что ты делаешь?
— Обнимаю свою жену. Имею право, — нежно шептал он возле моего уха, обдав жаром. Его запах заползал в нос, а я словно на облаке плыла. Маша выронила нож и чертыхнулась. Руки Глеба на моей талии напряглись.
— Ты будешь завтракать с нами?
— Да, — подавила в себе ликование. Это никак не связано со мной. Просто приезжает его сестра.
— Она что здесь делает? Я сказал, чтобы она выметалась! — я скинула его руки.
— Маша останется!
— Олеся, поверь, так надо. — мы перешли на повышенные тона. Воздух между нами заискрился. Глеб едва сдерживается. Его руки сжались в кулак, мышцы напряглись и я бы позволила себе полюбоваться им, если бы не была так зла. Опять он за свое!
— Что вы кричите? — спросил вошедший Мстислав.
— Ничего особенного, — холодно ответил Глеб. — Я увольняю служанку.
— А я против!
— Глеб, Олеся здесь хозяйка. Пусть она решает. — Я повернулась к Глебу с торжествующей улыбкой, удержалась, чтобы показать ему язык. Константин бы этого не одобрил. Он столько сил положил, чтобы сделать из меня леди. Поэтому я гордо приподняла голову и прошла мимо Глеба походкой царицы. Повернувшись, увидела его взгляд ниже моей спины. Он что сейчас пялился на мой зад?
Глеб отодвигает стул для меня, помогает сесть, задевая пальцами спину. Я расправляю салфетку на коленях, делаю вид, что меня это не волнует. Но это не так. Мне приходится притворяться. Чтобы не думал, что у него есть власть надо мной.
Через несколько минут в столовую вплывает девушка под руку с невероятным красавчиком. Я смотрю на него, любуюсь. Накачанными мышцами, животной энергетикой, исходящей от него. Мой висок сверлит взгляд Глеба. Я вопросительно поднимаю бровь, делая глоток воды. Венка на виске пульсирует, а его рука ложится на спинку стула. Он как истинный самец помечает территорию.
— Привет, сестрёнка, — блондинка нагибаясь целует его в щеку, приветствует Мстислава и Константина. Игнорирует меня, словно я предмет интерьера. — Милана, ты же знаешь мою жену, Олесю?
— Ах да. Привет, — нехотя бросает она.
— А это жених моей сестры, Сэм. Он не говорит по-русски.
Мне хочется проявить гостеприимство. И я завожу разговор с Сэмом на английском. Ничего особенного, спрашиваю как ему Россия. Он единственный с кем мне легко разговаривать. Простой как три рубля.
— Ты знаешь английский? — Глеб смотрит удивлённо, немного шокировано.
— Да, — с вызовом говорю, приподнимая подбородок. Я по его мнению необразованная девочка из глуши?
— Удивительно, — он смотрит как то по-особенному, и мне совсем не хочется злиться на него.
За завтраком я наблюдаю за Глебом и его отношением к сестре. Чувствуется тепло и любовь исходящая от него. А вот Сэм для меня загадка. Например, он может искренне поцеловать ее руку. А в какой-то момент смотрит с раздражением, когда она презрительно говорит о людях. Иногда, его взгляд отстранённый, он далеко, не здесь. Его что-то мучает, гложет. В янтарных глазах поселилась тоска. Он невероятно мужественный и привлекательный для женского пола. Но с некоторых пор, для меня существует лишь муж. Сэм интересен мне как человек. Есть в нём затаенная влюбленная боль, зеркальная моей.
