В два прыжка Ксальтотун оказался рядом и, сжав кулак, выпустил заклинание Огненного меча. Конец клинка повис в двух пальцах от горла шамана, обжигая его лицо адским пламенем..
— А теперь прикажи своим воинам сложить оружие, сам понимаешь, долго я клинок у твоей шеи не удержу! — уже спокойным, тоном велел Ксальтотун.
Шаман с трудом шевеля языком, произнес какую-то длинную фразу и пикты, побросав луки и ножи, сгрудились в стороне. Сукмет, воспользовавшись ситуацией, приказал своим людям подобрать брошенное оружие и его солдаты после этого тоже отошли в сторону.
— А теперь рассказывай, — сказал Ксальтотун, убирая заклинание, — что вы здесь делали и, зачем устроили на нас засаду?
Шаман поднялся на ноги, потирая шею и хмуро начал:
— Меня предупредили, что вы собираетесь напасть на наше поселение…
Из его, довольно сбивчивого рассказа, Ксальтотун понял, что с месяц назад между несколькими пиктами и солдатами произошла стычка. Один из шуракенов попал в плен и выболтал, что у шамана дома есть много драгоценных камней. Кентарх и сотник Фарион решили завладеть ими.
— А узнал я об этом от надежного человека, который вошел в доверие к сотнику и тот считал его своим осведомителем. Вот он и сказал мне, что солдаты нападут на селение с запада и постараются забрать мои камни.
Когда шаман закончил свой рассказ, маг расхохотался. Отсмеявшись, он заметил:
— Не хочу тебя огорчать, но, по-моему, тебя обвели вокруг пальца. Похоже на то, что пока ты готовил нам засаду, у тебя самого дома уже побывали не званные гости. Так что забудь о своих драгоценных камнях, они, наверно, уже в форте.
— Лишь бы никого не убили! Ведь там остались только женщины и дети! — воскликнул шаман, до которого, наконец, дошло, что он оказался в дураках. — А сами эти камни мало чего стоят, их всех вместе вряд ли продашь даже за один нобиль. Это не рубины, как считает сотник, а обычные кровавики.
— Ладно, — прервал его Ксальтотун, снова впадая в свое обычное мрачное настроение. — Забирай своих воинов и отправляйтесь домой. Нам тоже пора возвращаться. Ваше оружие мы заберем с собой, так на всякий случай.
* * *
Фарион вошел в кабинет кентарха с радостным выражением на лице, держа в руках тяжелый кожаный мешок.
— Все прошло, как нельзя лучше, — победным тоном сказал он. — Возвратилась вторая группа. По докладу командира в селении шуракенов оставались только женщины и дети. Все, кто способен носить оружие, отправились вместе с шаманом готовить засаду для нашей первой группы. Поэтому отыскать драгоценности не составило труда. Все они здесь, а мы теперь сказочно богаты!
Но какой дорогой ценой пришлось за это заплатить! — тяжело вздохнул Арвидаль. — Ценой гибели пятнадцати человек. Ведь останься они в живых, то давно бы вернулись.
Сотник пожал плечами.
— На войне без жертв не бывает. И ведь на их поиски надо отправлять вторую группу. Она тоже должна погибнуть. Но цель оправдывает средства.
Кентарх опять тяжело вздохнул, поднялся с кресла, подошел к мешку и развязал стягивающий его ремень. Запустив руку внутрь, он достал два алых кристалла величиной с мизинец.
— Не обманул тебя тот пикт, — сказал он. — Действительно крупные рубины. Настоящие кровавые камни!
— Так оно и есть! Это ведь обыкновенные кровавики! — раздался за спинами обоих молодой звучный голос. Увлекшись разглядыванием камней, кентарх и его заместитель не услышали как дверь отворилась и в кабинет вошел Ксальтотун.
— Ты откуда взялся? — резко спросил Арвидаль. — Разве твоя группа не погибла? Или ты бросил их и сбежал?
Маг прошел к столу и уселся в свободное кресло.
— Все солдаты живы и здоровы, — сказал он, положив ногу на ногу. — Признаю, ваш план был неплох, но он провалился.
Пододвинув к себе глиняный кувшин с водой, стоявший на столе, Ксальтотун запустил руку в мешок и достал один кристалл. Повертев его в пальцах, он бросил кристалл в воду.
— А теперь смотрите внимательно! — насмешливым тоном сказал он. — Вода окрасилась в розовый цвет. Это не рубины и вообще никакие не драгоценности. И вот из-за груды этих камней, цена которых приближается к нулю, вы были готовы пожертвовать тремя десятками людей!
Фарион в мгновение ока выхватил из ножен меч, но Ксальтотун мысленным ударом швырнул его в стену.
— Не пытайтесь меня убить, — спокойно сказал он. — У вас это не получится.
Сотник тяжело поднялся, ощупывая бока, а кентарх опустился в кресло.
— Чего ты хочешь? — глухо спросил он.
— В общем все закончилось благополучно, — миролюбивым тоном заметил маг. — Никто не пострадал, пиктов я проучил и вряд ли они в ближайшие лет десять станут вас беспокоить. Конечно, сама эта история, как пример человеческой глупости и алчности, бесспорно вызвала бы интерес в окружении Императора…
Ксальтотун сделал паузу, а в глазах кентарха и сотника отразился ужас. Император Эвканидор славился свирепым и жестоким нравом и за гораздо меньшие провинности нерадивых чиновников отправлял на плаху.
— Но мне что с того? — закончил свою мысль маг. — Я ведь тут отбываю повинность. И был бы рад, если бы до конца моего пребывания здесь я считался вашим дорогим почетным гостем, которого следует холить, лелеять и предвосхищать малейшие его желания..
Кентарх и сотник переглянулись с явным облегчением.
— Конечно же, ты наш дорогой и почетный гость! — хором сказали оба.
Адепт храма Сета
В пурпурнобашенном Пифоне, столице Ахерона, издавна мирно сосуществовали три основных религии, оказывающие важное влияние на все стороны общественной-политической и культурной жизни государства. Бесспорное лидерство в пантеоне богов принадлежало Ануму, храм которого являлся одним из самых величественных зданий столицы и даже мог соперничать с дворцом самого Императора. Жрецы этого бога объединились в Гильдию магов, чье влияние распространилось на всю страну и храмы Анума были во всех крупных городах Ахерона. Верховный маг Гильдии по должности являлся членов Высшего Императорского Совета и ему принадлежало решающее слово, когда члены Совета не могли прийти к единому мнению.
Храм солнцеликого Митры своим великолепием мало чем уступал храму бога Анума и также имел свои филиалы во многих городах Ахерона. И Анум, и Митра являлись светлыми богами, олицетворявшими небесный свод, Солнце, природные явления, плодородие, растительный и животный мир, поэтому вера в этих богов проистекала из самого образа жизни людей.
Адептов Сета в Пифоне насчитывалось значительно меньше, храм темного бога не был таким величественным и находился в стороне от центра столицы. Его мрачные стены, возведенные из гранитных камней, словно бы напоминали о том, что Сет в глазах большинства людей олицетворял зло, был богом грозы, испепеляющей
