есть туалет и спальное место. А нам придется весь день трястись в этом корыте. Я ручаюсь, у нас отнимется спина после чудесной поездки.
Я пожала плечами и достала книгу.
– Ты будешь читать? Давай местами поменяемся, я буду в окно смотреть, – предложила Оля.
– Конечно, – улыбнулась я, понимая настоящую причину ее недовольства. Тут моя нога зацепилась за ремень чьей-то сумки, и я потеряла равновесие.
Удар пришелся на колени и ладони, но в голове зазвенело, перед глазами замелькали желтые пятна. Меня подхватили под локти и помогли подняться.
– Как ты? Не слишком ушиблась? Прости, я не успел вещи убрать.
Желтые пятна рассеялись, и я увидела перед собой Артема.
– Не переживай, – отозвалась я, отряхивая руки и джинсы от пыли. – Под ноги надо смотреть.
Я вернулась на место и пристегнула ремень.
– Точно все хорошо? – спросила Оля, положив руку мне на плечо.
– Да, ерунда, – завертела я головой по сторонам. – Еще бы книгу найти.
– Вот твоя книжка, – Артем потянулся и положил ее мне на колени. – Я полистал немного. Нравится классика?
– Не только, – уклонилась я от прямого ответа.
– А из современной прозы что-то читаешь?
– Безусловно, – кивнула я и с мольбой во взгляде посмотрела на Ольгу. Та прыснула в кулак и отвернулась к окну.
– Я коллекционирую книги братьев Стругацких, – не останавливался Артем, – и современных фантастов. Заходи, могу поделиться.
– Нет уж, спасибо. Твой брат не очень-то меня жалует.
– Марк? – удивился Артем. – Да ну, быть не может. У тебя, скорее всего, сложилось неверное впечатление о нем.
– Извини, – я открыла книгу и постаралась сосредоточиться на тексте.
– Да, ничего. Ты не первая, кто так говорит. Но многие меняют свое мнение. Ты с этой книжкой на пикник ездила? Некоторые странички серые от пепла и дымом пахнут.
Мои глаза округлились. Я наклонилась к Артему и сказала:
– Представляешь, я уронила ее в костер, но успела вытащить. Было бы обидно, если б сгорела. Это мамина любимая книга.
– Разве ее не тебе подарили? – почесал затылок Артем. – В надписи указано твое имя.
– В какой еще надписи? – нахмурилась я.
– Да вот же, – Артем ткнул пальцем в пустую область на первой странице.
– Ничего себе! А я и не замечала. Можешь прочитать? У меня немного в глазах рябит.
– Давай позовем профессора? – дернулся Артем. – Вдруг у тебя сотрясение!
– Не нужно, скоро пройдет. Так прочтешь?
– Нелечка, поздравляю тебя с днем рождения. Пускай все задуманное тобой свершается в срок. Целую, обнимаю, бабушка Агата, – озвучил он невидимую надпись. – Ага, есть еще фраза на латыни и рисунок часов.
Я задохнулась от возмущения. Почему Артем видит то, что предназначено для меня? Если ведьмы моего рода открыли надпись и часы, значит ли это, что ему и Марку можно доверять? Всплеск волнения прошел, ко мне вернулось самообладание и трезвое мышление. Ни о каком доверии не может идти речь. Такую надпись способен сочинить любой человек.
Пока я размышляла, Артем достал мобильник, набрал в переводчике латинскую цитату и наморщил лоб. – Странная у тебя бабуля. Эта фраза переводится как «или победить, или умереть».
Глава 8
Вопреки нашим ожиданиям, погода в Смоленске на протяжении первых двух недель практики стояла теплая, солнечная, столбик термометра не опускался ниже двадцати градусов. Пару раз за две недели нас настигали шумные июньские ливни, оставляя пузырьки на полиэтиленовой пленке, которой мы прикрывали оставшиеся у раскопа вещи. Практика проходила на территории старинного монастыря, почти в центре города. Опытные ученые в первый день провели экскурсию, ознакомив нас с обнаруженными под толщей земли артефактами: фрагментом колоннады собора, керамикой времен Золотой Орды, монетами эпохи Ивана Грозного и захоронением священнослужителей. Я слушала и ничуть не жалела, что приехала сюда.
После вводных лекций и многочисленных инструктажей нам выдали инструменты и поставили задачу: снимать культурный слой мастерком.
Я быстро привыкла к монотонной работе – она не требовала мысленных усилий. Бесконечные размышления о медных ведьмах, о латинской цитате на форзаце книги, о моей причастности к смерти отца выматывали сильнее, чем участие в раскопках. Хорошо, что Борис Глебович сопереживал мне и успокаивал, когда я была на грани нервного истощения. После рабочего дня я приходила в палатку с серой печуркой в углу, профессор заваривал фирменный чай со степными травами, и мы разбирали почту.
Из архивов сведения поступали скудные. Во всех документах говорилось о том, что нам уже было известно из маминого дневника. Краткую информацию нам удалось достать об Агате и ее дочери Юлии, моей бабушке. Я смотрела на бланк и пыталась сообразить, что меня смущает в цифрах. Борис Глебович, заметив в моих глазах смятение, повернул экран ноутбука к себе.
– Что вас смущает? – спросил он.
– Даты, – ответила я, потирая виски. – Что-то в них не то. У нас есть две сводки, но в них стоят разные даты рождения моей бабушки Юли. Промежуток немаленький. Между 1929 годом и 1941 почти двенадцать лет.
– А вы знаете, когда она родилась?
– Ей было около семидесяти в день смерти. Значит, на первом бланке информация правильная.
– В те времена была путаница в документах. Не стоит обращать внимания. Вы же уверены, что Агата не имела других детей?
Я пожала плечами.
– Если бы были, мама упомянула бы о них в дневнике. Я согласна, что переписчики населения ошиблись.
– Давний приятель отправил мне статью из журнала, которую публиковала ваша мама. Она пишет о могущественном племени, в котором творились настоящие чудеса белой магии. Ведьмы помогали людям в стихийных бедствиях, исцеляли тяжелые болезни, снимали порчу, укрепляли браки, создавали защитные амулеты для местных жителей. У них был особенный секрет, который они поклялись никому не раскрывать, переживая за то, что им воспользуются со злым умыслом… Теперь мы в курсе, какие легенды рассказывала ваша прабабушка.
– А про часы там говорится? – зевая, спросила я у профессора.
– Нет, о часах ни слова. Но послушайте, что она пишет о Черном озере: «Пришли люди прошлое ворошить, дно озера баламутить. Зря они вмешались, медь окроплена кровью и пеплом, обратит она сны в злой морок. Гнались за деньгами, да за славой, а получат смерть свою. Черная вода вытянет жизнь из тела того, кто вовремя не опомнится. А ведьму, что колдовать с помощью той меди посмеет, накроет тьма лютая, серый дым застелет глаза».
– Черные часы созданы из проклятой меди? – воскликнула я. – Именно они вызывали видения.
– Спорный вопрос, но отчасти соглашусь с вами. Вопрос вот в чем: когда подняли ящик со дна озера? Мы с Олегом сошлись на том, что часам около восьмидесяти лет.
Я почти не слышала Бориса Глебовича, шепотом перечитывая легенду о Черном озере.
– Нелли, – окликнул он меня. – О чем вы задумались?
– О сером дыме, – я перевела взгляд на стену, вспоминая день, когда медная находка не принесла радости. – Я однажды пошла за овощами на рынок. Стояла середина января, мороз, пурга, ресницы слипались, ноги немели. Продавцы в ларьках торговали в теплых шубах. В один момент теплом повеяло, как от печки. За стеклом газетного киоска промелькнул красный блик. Это был магнит из меди с изображением вологодского кремля. Я не испытывала при взгляде на него привычного
