столице было подозрительно спокойно, как в кастрюле, которая сама не знает, закипеть или нет.
«Это не ржака, — подумал Малыш. — Это серьёзно».
Прошло несколько дней. Телевизор был по-прежнему полон музыкой и танцами. Но тревога Малыша нарастала. Подходил срок очередной липосакции, но оказалось, что Карлсон занят новым проектом и не может приехать. «Что ж, — решил Малыш, — если гора не идёт к вождю, то вождь сам летит в горы». Он приказал готовить вертолёт, несмотря на тревожный метеопрогноз.
Ожидалась буря, а бури на Острове всегда были очень разрушительны. Лётчики требовали выждать несколько дней, но Малыш отчего-то вспомнил площадь и толстый провод, по которому он пробирался мелкими шагами. Пропасть не преодолевается в два прыжка.
Во время короткой паузы между ударами стихии Малыш Тибул прилетел к Просперо.
Первым, кого он увидел на вертолётной площадке в горах, был Юлиус Калибан, и впервые за много лет, ужаснулся тому, насколько он безобразен.
В животе заныло, и Малыш даже рыгнул. Кажется, всё. Если Юлиус здесь, то дело кончено. Десять лет он предполагал, что Дуумвират может рассыпаться, и с ним что-то может случиться. Он всегда чувствовал, что будет жертвой. Сначала был Союз Девяти, потом — Три толстяка. Теперь правит Дуумвират, но остаться должен только один, это очевидно. А Юлиус Калибан, Малыш знал это, всегда имел чутьё на слабое звено в государственной цепочке. Революция всегда пожирает своих детей, и Малышу просто подарили десять лет, пока он окончательно не превратится из гибкого юноши в жирную тушу.
Просперо еле помещался на своём кресле. Его тело обтекало сиденье и свешивалось вниз.
— До чего мы дожили, дорогой друг, — произнёс Малыш. — Боссе, до чего дожили мы.
Он назвал своего товарища так, как он называл его во время дружеских попоек. Тогда они бессчётно пили вино, специально привезённое с Кавказа. Просперо назвали «Боссе» старые товарищи, которые его помнили ещё по тем временам, когда он был нелегальным оружейником и делал штурмовые винтовки на подпольной фабрике.
— Ты слышал про дирижабль? — спросил Малыш Тибул.
Просперо отвечал, что у него всё под контролем, но по той паузе, которая случилась перед словом «контроль», Малыш понял, что не всё.
Просперо с трудом встал, и они, тяжело дыша, отправились на прогулку. У Просперо тут был собственный зоопарк. По огромной клетке ходила пантера, тяжело вздыхал медведь, ухали неизвестные птицы.
О дирижабле они уже не говорили, речь была отрывиста, как у двух толстяков, которые экономят силы. Малыш понял, что толстый Боссе, брат по борьбе, хочет с ним попрощаться, прежде чем отдать необходимые указания.
Он понимал, что его сейчас будут убивать. Нужно было подготовиться, чтобы это было достаточно красиво. Не так, как это случилось с Суок, во всяком случае. Малыш решил, что, когда наступит последняя минута, нужно успеть сказать тому госгвардейцу, что поднимет оружие, несколько слов. Наверняка это будет такой же худенький, что сейчас идёт за ними. А то и вовсе он. Нужно ободрить его, ведь в будущем наверняка он потолстеет.
Чуть подотстав, за ними двигался командующий Государственной гвардией.
Вожди сделали круг по зоопарку и подошли к веранде, где уже был накрыт стол.
Худенький госгвардеец откупорил бутылку с ромом и разлил его по стаканам. Время длилось, текло, как эта густая коричневая жидкость, и Малыш Тибул поймал себя на том, что он торопит события.
— Время жить, и время умирать, — сказал Просперо.
Малыш согласился, и они выпили. Ужин был похож на поминки, то есть немного скорбен.
— С экономикой у нас неважно, — Просперо жевал задумчиво и вдумчиво, сразу было видно, что он не торопится. — Но с экономикой у всех сейчас трудно.
Худенький мальчик в кителе с воротничком-стоечкой двигался бесшумно, безукоризненно и аккуратно меняя блюда. За креслом Просперо стоял командующий Госгвардией Юлиус Калибан и излучал абсолютное безразличие. Нет, нельзя было отпускать Карлсона, теперь ему не спастись. Наверняка Ариэль придумал бы какую-то машину с пропеллером, а теперь не он, Малыш, а Просперо перекрасится в негра и сбежит на ней.
— Да, у всех теперь с экономикой плохо. Пандемия, — выдохнул Малыш Тибул.
— Но кто-то должен ответить за то, что у нас не всё так хорошо, как должно быть.
— Можно что-нибудь придумать.
— Я уже придумал, — ответил Просперо.
В этот момент Юлиус Калибан достал пистолет с длинным стволом и, брезгливо улыбаясь, прострелил голову Просперо. Дуумвир откинулся в кресле. Изо рта у него торчала куриная ножка.
— Что дальше? — спросил Малыш.
— Дорогой друг Тибул, у нас настоящая буря, — ответил Калибан. — В столице народ вышел на улицы. Сами понимаете, народу нужна жертва, и это вы. Этого-то (Калибан потыкал стволом в живот дорогого друга Просперо) уже давно забыли, он давно в тени. Остаться должен только один. К тому же наш дорогой друг Просперо был готов к побегу, для него даже изобрели специальную летающую машину. Не поверите, он собирался превратиться в негра.
— А вы, Калибан?
— Зачем мне бежать, дорогой друг? Государственная гвардия вечна. Вы ведь знаете, у нас даже мундир не меняется. А вам нужно подготовить речь.
Малыш Тибул засунул в рот кусок копчёного мяса и задумался. Речь. Верно, речь. Говорить много не придётся, если много болтать, выйдет какая-то ржака. Да он всё уже придумал. Надо успеть сказать, что все они поправятся.
2022
Автожир
Эти два человека появились в расположении полка на рассвете.
Сперва в окне поповского дома проехала телега ― справа налево, а потом ― слева направо ― прошла эта парочка.
Первый, короткого росту и не по войне толстый, второй, шедший за ним, ― высок и худ. Студенческая шинель второго пообтрепалась, а пола была прожжена ― видимо не раз он ночевал у костра в степи. Вместе с незнакомцами на телеге приехал большой ящик с ручкой сбоку и ворох блестящих трубок.
Командир взвода Варрава ещё не уснул после вчерашней лихой гулянки и с хмельным недоумением наблюдал за чужаками через мутное стекло. Война скрутила всем нервы, а деревенский самогон их раскручивал обратно. Взвод Варравы настолько рьяно занимался лечением нервов, что под утро заснули все, включая часовых. Оттого странные люди беспрепятственно сели у коновязи и стали плевать в низкое осеннее небо. Толстый держал на коленях большой длинный мешок. «Что там у него, ручной пулемёт?» ― подумал Варрава тревожно, одновременно стремительно трезвея.
Командир взвода Варрава натянул красные революционные шаровары и вышел из избы, пнув спящего часового.
На всякий случай он поглаживал кобуру, с опаской понимая, что внутри неё
