одежды, что и Нико, однако Сэндри могла сказать, что он был более заинтересован в моде. Его красная рубашка была вышита белым вокруг шеи и вниз всей передней части; у его бледно-серой накидки были очень пышные рукава. Вышивка у Нико, когда она была, обычно была сделана тем же цветом, что и материал одежды, белые рукава его накидки доходили только до локтя, стиль, бывший популярным десять лет назад. Просторные брюки молодого человека были немного темнее накидки, и с лампасами. Он носил сапоги до икр с обшитым маленькими зеркальцами верхом, и золотую серьгу в одном из ушей.
— Мастер Голдай? - спросил он Нико. - Я из Лайтсбриджа. Адэлга́ни Смо́укуи́нд попросил меня доставить вам письмо, - он протянул Нико сложенный и запечатанный кусок пергамента. Браяр отпустил теперь уже несколько успокоившегося Медвежонка. Щенок уже было хотел подпрыгнуть, чтобы положить передние лапы посетителю на грудь, но тот вместо этого присел, и превратил пса в своего неподвижного друга, почесав ему спину.
— Смоукуинд? - спросил Нико, ломая печать на пергаменте. - Как он? Его всё ещё достаёт артрит?
Улыбка посетителя была по-детски открытая:
— Делает его раздражительным в сырую погоду, сэр. Он говорит своим студентам, что если ему больно, то и они пусть страдают вместе с ним.
Нико улыбнулся:
— Смоукуинд всегда умел передавать другим своё настроение.
Ларк прошептала Дадже: «Давай убирать…». Она глянула на Трис и нахмурилась.
Трис таращилась на вновь прибывшего, как будто у того было две головы. Её лицо побледнело и вытянулось; глаза за очками расширились.
— Кузен Эймери? - прошептала она.
Молодой человек посмотрел на неё:
— Да, Эймери — моё имя, - и уже для взрослых добавил, - я — Эймери Глассфайр, надо было сразу представиться … Глассфайр — это моё магическое имя. Но ты, маленькая девочка … - он остановился и несколько раз моргнул. Наконец он прочистил горло и сказал: - Ты ведь дочь Да́рры и Ва́лдэна, не так ли? Которая … которая любит читать? Триз … Трой … Трисана, точно.
Она опустила взгляд, покраснев:
— Да.
Теперь уже он нахмурился в недоумении:
— Последний раз, когда я был в Нинвере … когда это было?
— Два года, - прошептала она.
— Точно. И они послали тебя жить с Дядей Мю́ррисом и Тётей Эмми́н. Никто не сказал мне — почему.
Трис кивнула.
Эймери перевёл взгляд с неё на Нико:
— Я … я не знаю, что сказать, - его глаза странно заблестели. - Я не ожидал встретить здесь родственников. Я обещал Смоукуинду передать вам то письмо, поскольку я направлялся в Спиральный Круг.
Ларк встала и указала на свой стул:
— Садись, пожалуйста. Я думаю, тебе стоит остаться подольше, не так ли? Я — Посвящённая Ларк, кстати говоря.
Все представились. Трис, чувствуя на себе взгляды всех остальных, встала и начала собирать посуду.
— Ты должна радоваться встрече с родственником, - пробормотала Даджа. Она налила горячей воды в таз, где они мыли посуду. - Ты не выглядишь радостной.
— Они избавились от меня, - мягко ответила Трис, опуская в таз несколько тарелок.
— А он в этом участвовал? - прошептала Сэндри, забирая у Даджи чайник с кипятком. Она зевнула и чуть не ошпарила ноги Торговки.
— Нет, он … - Трис оглянулась на стол. Эймери рассказывал посвящёнными и Нико: «Мне требовалось воспользоваться местной библиотекой для моих изысканий. Я почти закончил свой магистерский диплом …». - Он уехал прежде, чем они совсем избавились от меня, - тихо сказала Трис, вспоминая. - Тот же самый противный толстяк, который проверял меня на магию …
— Который сказал, что у тебя её нет? - спросил Браяр, беря полотенце для протирания вымытых тарелок.
— Именно. Он протестировал Эймери и сказал, что ему следует идти в Лайтсбридж. Обычно Эймери приезжал на зимние праздники. На летние тоже, какое-то время. А в последний раз он был дома два года назад.
— Он одевается как Мешок, - отметил Браяр. - Мне нравится его блеск, ‑ дёрнув пальцами мочку уха, он дал понять девочкам, что имел ввиду серьгу Эймери.
Трис повернула голову в сторону — это по-прежнему был наилучший способ видеть магию, на краю поля зрения. Она не заметила, что её друзья сделали то же самое. В Эймери была магия, это уж точно, перетекание и слабых отблесков бледного света вокруг его тела, а также яркое пятно на его серьге. Магия Эймери была лишь бледным лунным светом, который почти перекрывался полыханием Ларк, Розторн и Нико.
Она подумала, светилась ли она сама? Повернув голову, она изучила своих друзей. Светились ли они? Ей показалось, что она что-то в них видела, но оно смещалось и пряталось, когда она пыталась его уловить.
— Трис, - произнесла Розторн, указывая на свою мастерскую: птенец звал её. ‑ Это будет последняя кормёжка на сегодня.
Трис поспешно налила остатки козьего молока в чашку, и отнесла её в мастерскую. Как только оно было благополучно перелито на маленькую сковородку, она поставила её на огонь. Птенец голосил громче, чем утром. «Наверное, это хорошо», - подумала она, хотя в тот момент крики её только нервировали. Казалось, молоко грелось целую вечность, и она чуть не забыла добавить мёда. Подбежав к столу, за которым они ужинали, она схватила горшок и принесла его обратно, осторожно добавив маленькую ложечку в нагревающуюся жидкость.
Наконец оно согрелось. Обжигая пальцы, она сняла сковородку с огня, затем сунула в неё тростинку и закрыла другой конец пальцем. Осторожно подняв платок, закрывавший её подопечного, она могла видеть, что он хотел есть, причём немедленно. Она осторожно капала молоко в его разинутый клюв, пока он не насытился. Поглядев на Трис снизу вверх, он рыгнул и устроился спать.
— У тебя хорошо получается.
Она дёрнулась, уронив каплю молока себе на щёку. Промакнув её кусочком хлопка, она посмотрела на своего кузена. Тот стоял, оперевшись о стойку, с серьёзным выражением в тёмных глазах. Ему было почти двадцать два, вспомнила она, один из трёх мальчиков и двух девочек в семье её дяди. Он был гордостью и радостью семьи, будущий маг, который принесёт им богатство.
— Я практиковалась весь день, - она осторожно накрыла гнездо, и задула свечу, служившую ей кухонной плиткой. Она с облегчением увидела, что солнце наконец-то зашло за верхушку внешней стены.
— Почему ты не в Нинвере? - спросил он. - Мастер Голдай
