производства. Но борьба человека с природой исторически всегда находилась в рамках определенного единства и сочеталась с гармонией. Критикуя одностороннее понимание теории Дарвина, Энгельс писал: «Взаимодействие живых существ включает сознательное и бессознательное сотрудничество, а также сознательную и бессознательную борьбу. Следовательно, уже в области природы нельзя провозглашать только одностороннюю «борьбу»{26}. Тем более это относится к сфере взаимоотношений человека и природы.
Гармония представляет собой такой способ взаимодействия в пределах определенной системы (целого), при котором отдельные подсистемы (части) сохраняют свою специфику и автономность и не определяются полностью или даже преимущественно целым. Напротив, само целое является определенным результатом гармонического взаимодействия, а именно, таким, при котором оно получает возможность оптимального развития. В отличие же от механической системы этот результат является свободным взаимодействием («диалогом») и не может быть дедуктивно выведен из описания частей целого и порядка их взаимодействия в системе. Целостность выступает здесь не как основа частей, а как продукт их взаимодействия. Назовем такие системы вслед за Г. С. Батищевым гармоническими.
Человек достигает гармонии с природой не ценой отказа от своих целей и ценностей. Это, по существу, не было бы гармонизацией в точном смысле слова, поскольку специфика одного из партнеров сошла бы на нет. В рамках диалектической концепции единства человека и природы гармонизацией будет не сведение человека к природе и не низведение его к состоянию первобытного человека, пребывающего в непосредственном единстве с природой, не максимально возможное увеличение функциональных связей между человеком и природой и не чистое созерцание им природы, а достижение согласия между развитием природной среды и сущностных, природных потенций человека. Гармонизация взаимоотношений человека и природы не может идти ни за счет человека, ни за счет природы, а предполагает соответственно и социальную и природную гармонию.
Гармонизация взаимоотношений человека с природной средой не предполагает и копирования той стратегии, которой следуют отдельные живые существа в их эволюции. Как писал И. И. Шмальгаузен, «в индивидуальной жизни организмы, питаются» отрицательной энтропией окружающей среды, т. е. поддерживают свою упорядоченность активным воздействием на эту среду — ее дезорганизацией, разрушением… В эволюции организмы снижают энтропию, т. е. увеличивают свою упорядоченность естественным отбором особей, наиболее успешно разрушающих внешнюю среду, т. е. повышающих ее энтропию»{27}. Эта цитата лишний раз показывает, что человек не может взять на вооружение стратегию природных существ, которая при имеющем ныне место гигантском увеличении масштабов человеческой деятельности грозит гибелью и человечеству и биосфере. Его подход должен быть специфически человеческим.
Добавим к этому, что, исходя из вышеизложенных предпосылок гармонизации, перед человеком возникает и проблема поддержания гармонии в самой природе в условиях все увеличивающегося вовлечения природных систем в процессы человеческой деятельности. Такую задачу поставили в своих работах ведущие советские ученые С. С. Шварц, В. П. Казначеев и др.{28}Именно человек сейчас становится ответственным за гармонию во внешней природе, так же, как он ответствен за гармоническую жизнедеятельность собственного организма, своей внутренней среды.
Угроза экологической катастрофы напоминает человеку, что он должен жить в согласии с внешней природой. Это положение не противоречит тому, что он должен следовать своей внутренней природе. Более того, именно соответствие человека своей внутренней природе ведет к его согласию с внешним миром. Внутренняя гармония в самом человеке — существенная предпосылка гармонии внешней. В этом смысле положение «Жить в согласии с природой», сформулированное в античной философии, остается верным в самом широком смысле.
Представляется, что следование своей внутренней природе, предполагающее отказ от односторонне потребительской жизненной ориентации, которая во многом свойственна современному человеку и так называемому потребительскому обществу, ориентация на развитие всех сущностных сил человека привели бы к изменению его отношения к внешней природе, которое стало бы более совершенным в нравственном и эстетическом плане.
Глобальный характер взаимоотношений человека со средой его обитания привел к выделению в XX в. понятия ноосферы, характеризующего сферу взаимодействия человека и природы. Развивая концепцию ноосферы, В. И. Вернадский рассмотрел то, как на основе единства предшествующей стадии взаимодействия живой и косной материи на следующей стадии взаимодействия живого и неживого, представленной взаимодействием человека с окружающей его природной средой, будет достигнута гармония. Она оказывается нё позади, как у сторонников концепции «возврата к природе», и не уже достигнутой, как у сторонников феноменологического, функционального единства, а впереди, в некоем вполне обозримом будущем, которое ныне становится. В процессе своего развития (в частности, в трудах Н. Н. Моисеева и его представлениях о коэволюции) концепция ноосферы в настоящее время близко подходит к представлениям о гармонизации взаимоотношений человека и природы и обретает явно выраженные диалектические черты.
Когда говорят об улучшении системы «человек — природная среда», часто используют термины «рационализация» и «оптимизация». Как соотносятся эти понятия с понятием гармонизация в применении к отношению человека к природе?
Что касается понятия рационализации взаимоотношений человека и природы, то оно, на наш взгляд, не может рассматриваться в качестве самодостаточного тем более, что, как очевидно, все современные технологические схемы, основываясь на научных разработках, конечно, же по-своему рациональны. Человек и сейчас воздействует на природу «рационально», и именно отвлеченная от истинного понимания значения природы рациональность оборачивается экологическими трудностями. Рационализация — процесс, который и сейчас имеет место и который, собственно, в какой-то мере (хотя бы из-за того, что дает повод ко многим иллюзиям) и ответствен за экологические трудности. Разговоры о рационализации таят в себе опасность того, что можно назвать панрационализмом — санкционированное рассудком стремление все проблемы отношения человека к природе втиснуть в заранее установленные рациональные схемы, исходя из единственно утилитарных соображений.
Порой такое преобразование природы по образу и подобию рациональных (и не только рациональных) схем, которыми руководствуется человек, и имеют в виду под «очеловечением» природы. Однако природа должна сохранять свое качественное своеобразие, помимо всего прочего еще и потому, что она не просто среда для человека, а порождающее начало, без которого он не может существовать. Впрочем, концепция «очеловечения» как таковая не предполагает перестройку природы в соответствии с интересами и рациональными схемами именно современного человека, хотя ее можно понимать и таким образом.
Задача «очеловечения» природы должна ставиться не так, что природу надо превратить в некое подобие человека, заставить ее жить по чуждым ей законам, нивелировать ее в соответствии с особенностями современного человека, а в том смысле, что человек должен относиться к природе гуманно, по-человечески, в соответствии со своей внутренней природой. Нельзя говорить об «очеловечении» природы, если сам человек обесчеловечивается, теряет чувство природы и желание быть в ней.
Правильнее и точнее говорить об отношении к природе по-человечески, что сразу же вводит сущностную, моральную оценку. Однако и это еще не все, что надо, поскольку,
