class="p1">Мое сердце медленно успокаивалось. Уже несколько ночей мне не снился такой кошмар. В других я видела, как острые ногти, окрашенные в цвет крови, впиваются в его кожу, причиняя ему боль.
Моему самому близкому другу и возлюбленному.
Моему мужу и Королю.
Моему родственному сердцу.
Эти кошмары присоединились к старым и находили меня, если удавалось поспать больше нескольких часов… что случалось нечасто. В среднем я спала около трех часов в сутки.
В горле пересохло, я уставилась в потолок, стараясь не потревожить толстые одеяла, наброшенные поверх широкой постели. Было тихо.
Я ненавидела такие моменты.
Тишину.
Небытие ночи.
Ожидание, когда ничто не может занять мои мысли настолько, чтобы я не смогла вспомнить его имя, не говоря уже о том, что с ним может происходить. Не слышать, как он умоляет и просит, предлагая ей все, даже свое королевство.
Двадцать девять дней.
По телу пробежала дрожь, я боролась с нарастающей волной паники и гнева.
Движение у бедра вырвало меня из стремительно кружащихся мыслей. Большая мохнатая голова поднялась на фоне лунного света. Вольвен зевнул, вытянув длинные, мощные передние лапы.
Киеран взял за правило спать рядом со мной в своем облике вольвена, поэтому он очень мало спал. Не единожды я говорила ему, что в этом нет необходимости, но в последний раз, когда зашла речь об этом, он ответил:
— Я сам так решил.
И что ж, это… это чуть не заставило меня плакать. Он выбрал быть рядом со мной, потому что он мой друг. Не из-за каких-то обязательств. Я не повторила бы ошибку Тони, постоянно сомневаясь в истинности наших отношений из-за того, как нас познакомили.
Я также думала, что он решил быть здесь, нуждаясь в близости, потому что ему тоже было больно. Киеран знал его всю свою жизнь. Их дружба выходила за рамки той связи, которую они когда-то разделяли. Между ними была любовь. И если я держала свои чувства при себе, когда не было необходимости читать чужие эмоции, то Киеран временами сидел молча, и печаль, исходящая от него, прорывалась сквозь мои щиты.
Эта печаль также была вызвана потерей Лиры. Он не просто любил девушку, даже если у них не было серьезных отношений. Он заботился о ней, а теперь ее не стало… как и Элашьи, вольвена, которую он любил и потерял из-за редкой болезни.
Киеран повернул голову в мою сторону и моргнул сонными зимне-голубыми глазами.
— Прости, — прошептала я.
В голове промелькнуло ощущение, словно легкое прикосновение кожи к коже. Его отпечаток напомнил мне кедр, насыщенный и лесной.
— Ты должна спать, — сказал он, его слова прозвучали шепотом среди моих мыслей.
— Знаю, — ответила я, перекатываясь на бок так, чтобы оказаться лицом к лицу с ним.
Он опустил голову на кровать.
— Опять кошмар?
Я кивнула.
Наступила пауза, а затем он сказал:
— Знаешь, есть травы, которые могут помочь тебе отдохнуть. Помочь обрести такой сон, в котором эти кошмары не смогут тебя достать.
— Нет, спасибо. — Мне никогда не нравилась идея принимать что-то, что вырубает меня, потенциально делая уязвимой. К тому же, я уже принимала траву, похожую на ту, что он принимал для предохранения. Я решила, что будет разумно узнать, есть ли что-нибудь доступное, поскольку он не сможет ничего принять. К счастью, Вонетта знала как раз то, что нужно — траву, похожую на ту, что принимал Кастил, измельченную в порошок, который можно было смешивать с любым напитком. На вкус она была как грязь, но переварить ее было гораздо лучше, чем вынашивать ребенка.
Это было последнее, в чем кто-либо из нас нуждался.
Хотя я вдруг представила, как Киеран вяжет маленькие свитера, и усмехнулась.
— О чем ты думаешь? — Его любопытство казалось свежим и лимонным.
Я никак не могла поделиться этим.
— Ни о чем.
Он посмотрел на меня так, как будто не верил мне.
— Тебе нужно отдохнуть, Поппи. Бог или нет, но ты измотаешь себя.
Я подавила вздох, подтянув мягкое одеяло к подбородку и поглаживая его.
— Как ты думаешь, это одеяло сделано из меха вольвена?
Уши Киерана прижались. Это была неудачная попытка сменить тему.
— Думаю, это был обоснованный вопрос, — повторила я его предыдущие слова.
— Ты думаешь, что каждый вопрос обоснован. — Он издал очень смертельный звук.
— А разве нет? — Перевернувшись на спину, я перестала тереть подбородок и отпустила одеяло.
Киеран толкнул меня в руку. Это был его способ дать мне понять, что к нему можно прикасаться в таком виде — способ, которым вольвен молча сообщает о своей потребности в ласке. Я потянулась вниз, и, как всегда, меня не переставало удивлять, насколько мягким был вольвений мех. Я провела пальцами по пуху между его ушами, подумав, что Киеран, наверное, считает, что ему приятнее, чем мне. Но прикосновение… прикосновение было таким даром. Его так часто упускают из виду и недооценивают.
Прошло несколько долгих мгновений молчания.
— Тебе… тебе снится он?
— Нет. — Киеран опустил голову на мое бедро. Его глаза закрылись. — И я не знаю, благословение это или нет.
***
Мне не удалось заснуть, как Киерану, но я дождалась, пока слабые следы света прокрались через окно и потолок, чтобы покинуть кровать. Киеран всегда спал крепче всего с восходом солнца. Я не знала почему, но была уверена, что мое отсутствие не разбудит его по крайней мере час или два.
Тихо ступая по каменному полу, я прикрепила вольвений кинжал к бедру, а затем взяла синий халат с рюшами, который Киеран нашел в одной из других комнат. Я накинула его поверх слипа и колготок, в которых спала. От него пахло нафталином, но он был чистым и роскошно мягким, сделанным из какого-то кашемира. Завязав поясок на талии, я вышла из комнаты, не потрудившись обуться. Толстых носков было более чем достаточно, поскольку я не собиралась покидать поместье так рано.
Жители Массена в это время прогуливались, собирались в одной из двух лавок, расположенных за внутренней стеной усадьбы, покупали выпечку и жареный кофе, а затем отправлялись обрабатывать свои посевы. Я не хотела нарушать то немногое время, которое у них было, чтобы поговорить друг с другом, восстанавливая разрушенную гармонию. Люди здесь только-только привыкали к нашему присутствию — атлантийским гербам на знаменах, задрапированных в залах, мимо которых теперь проходила я, и висящих над Валом. Они все еще нервничали рядом с атлантийскими солдатами и часто смотрели на вольвенов, застыв между ужасом и любопытством. А когда взлетал Ривер…
Наступал хаос.
По крайней мере, крики и
