К концу 1880-х годов Шиндлеры стали солидными и респектабельными, однако тогда уже появились тревожные признаки, что полное равенство в правах, пожалованное евреям Австрийской империи в 1867 году, все чаще оказывалось под вопросом. Другие имена из истории тоже подпитывали чувство тирольской идентичности. В 1620 году врач Ипполит Гваринони опубликовал повесть о том, как в XV веке был убит маленький мальчик по имени Андерль, уроженец деревни Ринн, расположенной километрах в десяти юго-восточнее Инсбрука.
Гваринони очень способствовал созданию католического религиозного культа вокруг Андерля, в убийстве которого он обвинил евреев. Камень, на котором ребенка якобы принесли в жертву, назвали «еврейским» (Judenstein); к нему стали ходить католические паломники. В Ринне выстроили большую церковь. Среди ее росписей были изображения двух смуглых бородатых мужчин с характерными прядями волос, свисающими из-под тюрбанов, которые крепко держат маленького мальчика в длинной белой рубашке, а он протягивает к ним руки, моля о милосердии; третий участник этой зловещей сцены затачивает нож. В музее Раттенберга выставлены копии деревянных скульптур, стоявших когда-то в церкви. Одна из них тоже изображает человека, точащего нож; от усердия он даже высунул язык.
В 1752 году папа Бенедикт XIV причислил Андерля к лику святых, хотя до канонизации дело так и не дошло. Люди не забыли о ребенке. Представления об этом – якобы ритуальном – убийстве разыгрывались на деревенских праздниках по всему Тиролю. Братья Гримм даже включили эту историю в свой сборник немецких сказок. Пожалуй, самым странным мне показалось то, что только в 1944 году епископ Инсбрукский наложил запрет на этот культ и католики официально объявили, что обвинения евреев в убийстве ребенка не подтвердились.
С конца 1880-х годов, то есть с того времени, когда моя семья приспосабливалась к жизни в Инсбруке – хотя во всем Тироле евреев можно было пересчитать по пальцам, – история Андерля и несколько других, похожих на нее историй все чаще начали использоваться для разжигания антисемитских настроений. В 1890-х годах венский священник Йозеф Деккерт напечатал несколько памфлетов, среди них один с жутковатым названием «Четверо маленьких тирольцев – жертвы хасидского фанатизма» (Four Tyrolean Children: Victims of Hassidic Fanaticism). Несмотря на протесты нескольких раввинов, утверждавших, что истории о так называемых жертвах не имеют абсолютно никакой исторической подоплеки, католическая церковь осталась при мнении, что ей не следует влиять на «живую народную память».
Одновременно с распространением замешанного на религии яда антисемитизма все наглее становились нападки на коммерческие интересы евреев. В октябре 1889 года в Тироле широкое хождение получил анонимный четырехстраничный памфлет[9]. На обложке стояло название «Осторожно – евреи!!!» (Vorsicht vor Juden!!!) и строгое требование «Прочти и передай другому!» (Lesen und weitergeben!). На первой же странице читателей предупреждали, что покупки следует делать «только у честных немецких торговцев-христиан» и ни в коем случае не у евреев. Им внушали, что за евреев ни в коем случае не нужно голосовать ни на каких выборах, призывали не сдавать им жилье для проживания и на летнее время.
Дальше весьма популярно разъяснялось, что евреи начали приезжать в Тироль в «ужасных» количествах, в особенности же из Вены, и притом чуть ли не каждый день. Как только в Инсбруке стали появляться еврейские магазины, он, по словам автора, сделался похожим на «грязный дом» (ein schmuziges Heim). Евреев он честит не иначе как «отвратительными паразитами» (gefährliche Schmarotzer), которых следует вымести за дверь. Кроме того, он советовал, какие газеты следует покупать обязательно, а какие (принадлежавшие евреям) – ни в коем случае.
Я в шоке рассматривала этот анонимный текст, изрыгавший злобу. На первой же странице приводился список всех еврейских магазинов Инсбрука и окрестностей, совершать покупки в которых не рекомендовалось. Мой прадед Самуил, появившийся в конце второй трети списка, был назван производителем уксуса из Вильтена, тогда еще пригородного района. Мой двоюродный дед Леопольд указан как производитель бренди.
Как отметил инсбрукский историк Мартин Ахрайнер, с появлением именно этого памфлета нападки на евреев вообще сменились выпадами в адрес вполне конкретных людей, хорошо известных в городе[10]. Уже очень скоро антисемиты начали выходить из тени и совершенно позабыли про анонимность.
В 1906–1907 годах в газете Deutsche Tiroler Stimmen выходило приложение за подписью двух человек: доктора Фрица Лантшнера и доктора Фридриха Франка. Авторы настойчиво повторяли, что евреи играют все большую роль в коммерческой жизни Тироля. Они настаивали, что Verjudung (буквально «жидовизацию») еще не поздно остановить. Но, писали они, Тироль и сам может помочь себе: нужно только предотвратить «обезвоживание» его экономики, то есть не допустить, чтобы деньги ушли в руки евреев, которые только и могут, что эксплуатировать простых людей.
Лантшнер и Франк видели себя настоящими немцами и призывали других немцев к защите «германского Тироля». Для этого они призывали тирольцев не ходить в «зачумленные» еврейские магазины, печатали их полные списки с именами и адресами владельцев. В них, между прочим, снова фигурировали Леопольд Дубски и Самуил Шиндлер, названные продавцами «бренди и ликеров». Для пущей полноты составители включили сюда же и евреев, принявших христианство.
Общественные организации типа Альпийского клуба тоже заразились болезнью антисемитизма. Историк Герхард Бендлер обнаружил, что вначале среди его членов было немало евреев; то был сравнительно либеральный период, когда сам факт принадлежности к клубу был признаком продвинутости для еврея. Вот почему я подозреваю, что Леопольд вступил в него одним из первых.
Этот «золотой век» был недолгим. В 1894 году гимнастический клуб решил не принимать евреев. Альпийский клуб не спешил это делать, но в его архивах хранятся списки евреев, принявших христианство, и настоящих евреев просто-напросто перестали жаловать. Наверное, мой дед Гуго и его старший брат Эрих были одними из последних инсбрукских евреев, которые в него вступили.
Инсбрук, 2019 год
Сейчас я больше не смотрю на фотографии. Я включила режим юриста, хотя и не в привычной, комфортной для меня зоне английского трудового права. Я читаю отрывок документа XIX века, написанного на немецком языке. А именно – статью 302 имперского уголовного кодекса (Strafgesetz). Читать интересно.
Я отмечаю, что статья 302 запрещает «подстрекательство к враждебному отношению по признаку принадлежности к определенной национальности (племени), религиозным или иным обществам, отдельным классам общества…». Статья 303 того же кодекса запрещает «печатание или распространение изображений или произведений, направленных на высмеивание или унижение учения, обычаев и учреждений любой признанной государством церкви или религиозного объединения».
