является очень глубокой. Такая участь обычно выпадает самой интересной части Божественного в человеке; человеколюбивую, благотворную ипостась божества обычно ждет трагедия повешения, но именно она оказывается у истоков новой цивилизации, -как в мифе о Вотане этот бог, повешенный на дереве, открыл руны, и это открытие подразумевало прогресс в человеческом сознании. В своем труде Alchemical Studies'^ в главе «Философское дерево» Юнг показывает, что дерево символизирует человеческую жизнь и внутренний процесс осознания. Можно было бы сказать, что в психике оно символизирует нечто такое, что у нас внутри растет и развивается, оставаясь ненарушенным вне зависимости от того, что делает Эго; это стремление к индивидуации, которое возникает и продолжается независимо от нашего сознания. В странах Европы, когда рождается ребенок, сажают дерево, которое
39 The Collected Works of C.G. Jung 13, chap. 5.
должно умереть одновременно со смертью человека. Так выражается идея, что рост дерева проходит как человеческая жизнь, что дерево несет жизнь, как несут свет огни рождественской елки, и что солнце, поднимающееся над вершиной дерева, символизирует повышение уровня осознания. Существует много мифологических историй, в которых дерево уподобляется человеческой жизни или в которых дерево воплощается в образе человека-дерева. Самость — это дерево, которое по своим масштабам превосходит человеческое Эго.
Наша жизнь отчасти протекает как драма, написанная в жанре романа-биографии, однако за ней стоит таинственный процесс роста, который происходит по своим законам и стоит за кулисами жизненных перипетий, начиная с детства и до самой старости. С мифологической точки зрения чем более развитым становится человек, антропос, тем больше он похож на дерево. Мотив повешенного на дереве божества в образе человека отражает трагедию человеческого бытия: сознательный человек постоянно рвется на свободу, стараясь освободиться и действовать осознанно и независимо, а затем происходит его болезненное возвращение во внутреннюю несвободу. В этой борьбе раскрывается трагическая констелляция, которая воплощается в такой болезненной форме. Именно поэтому вся христианская философия приносит с собой трагический взгляд на жизнь: следуя Христу, мы должны признать свое умерщвление и подавить в себе импульсы роста. Основная идея заключается в том, что жизнь основывается на конфликте и стремится к духовности, которая не наступает сама по себе, а достигается путем страданий. Та же самая идея, но в более архаичной форме представлена в мифе о Вотане — боге, повешенном на дереве. Вотан — вечный скиталец, странствующий по земле; это импульсивный, порывистый, яростный бог поэтического вдохновения, то есть той части человеческой личности, которая живет в неустанном движении и поиске и испытывает эмоциональные взрывы. И после того, как этот бог провисел на дереве девять дней и девять ночей, он открыл руны — письмена, благодаря которым родилась цивилизация, основанная на соответствующей письменности.
Когда сознательная и животная часть человеческой личности вступают в конфликт с внутренним процессом роста, распятый человек мучительно страдает; как раз в такой ситуации бог оказывается повешенным на дереве и пригвожденным насильно к бессознательному развитию, откуда он хочет вырваться, но не может. Мы оказываемся пригвожденными к чему-то более масштабному, чем мы сами, что распространяется за наши границы и не позволяет нам двигаться дальше.
В мифе об Аттисе, который много старше мифа о распятом христианском боге, эта психологическая ситуация представлена особенно своеобразно. Аттис, возлюбленный сын Великой Матери, воплощающий вечную, нестареющую божественную юность, представляет паттерн puer aetemus, вечно прекрасного юного бога, который никогда не грустит, ему не знакомы человеческие ограничения, увядание и смерть. Многие молодые люди, имеющие ярко выраженный материнский комплекс, подобно этому богу, в какой-то момент понимают, что сама жизнь не позволяет им оставаться вечно молодыми; юность должна закончиться. Их будущее видится блестящим, полным изобилия, славы и богатства; но мы знаем, что ничто никогда не продолжается вечно — всему наступит конец из-за воздействия темной стороны жизни. А потому этот юный бог всегда умирает рано, пригвожденный к дереву, которое снова становится ему матерью. Материнское начало, которое прежде его породило, забирает его к себе обратно таким ужасным образом, и там его настигает увядание и смерть.
Иногда нечто подобное становится заметно у юношей, которые должны жениться или выбрать профессию или которые вдруг открыли, что юность закончилась и что им придется принять обычную человеческую судьбу. В это время многие из них предпочитают умереть либо на войне, либо в результате несчастного случая — лишь бы не становиться старым. В критический период, между тридцатью и сорока годами, дерево растет против их желания, их внутреннее развитие уже не сочетается с сознательной установкой, а происходит наперекор ей, и в этот период они переживают нечто подобное смерти. Такое переживание должно повлечь за собой изменение установки, но может означать и реальную физическую смерть, похожую на замаскированное самоубийство, так как Эго не может сдать своих позиций, — в тот критический момент, когда они жертвуют процессом внутреннего развития, который обернулся против них. Если внутренний рост становится врагом сознания, значит нечто внутри человека хочет его перерасти, значит он должен умереть; своевольная сознательная личность должна быть предана смерти и подчинена процессу внутреннего развития.
Другой аспект повешения как средства убийства заключается в том, что в большинстве мифологических систем воздух — среда обитания разных духов; так, например, Вотан и его армия духов умерших людей летали по воздуху, особенно в бурные ночи. Следовательно, повесив человека, вы тем самым превращаете его в духа, и теперь он должен парить в воздухе вместе с Вотаном и другими духами умерших. В период культа Диониса на повешенных на дереве помещали дары, исходя из идеи, что Дионис — это дух, который должен их увидеть; таким образом дары возносились бы вверх и попадали к живущим там духам. В нашем разговорном языке есть выражение «подвешенное состояние», которое может послужить хорошей иллюстрацией. Когда внутренний психологический конфликт развивается все больше и больше, жизнь человека оказывается «подвешенной»; обе противоположности становятся равноправными, «да» и «нет» имеют одинаковый вес, и жизнь не может продолжаться дальше. Вы хотите пойти с правой ноги, а вас не слушается левая, и наоборот; тогда ситуация становится безвыходной, что означает полную остановку потока жизни и мучительные переживания. Пребывание в тупиковой конфликтной ситуации, в которой ничего не происходит, представляет собой самую мучительную форму страдания.
Когда башмачник ослепил портнягу под виселицей с двумя повешенными, мы могли бы сказать, что эта ситуация символизирует безысходность: конфликт, при котором процесс жизни остановился. Противоположности столкнулись между собой, и жизнь зашла в тупик. Два трупа на виселице служат отражением того, что отношения между башмачником и портнягой пришли в
