участку перекачку возобновили на следующий день. Каждый приступил к проверке своей зоны ответственности, и тут появились новые проблемы. Участок трубопровода, проложенный по каналу, большей частью приходилось проходить пешком. Если днем еще можно было локально подъехать на технике и осмотреть трубопровод, то ночью даже свет фар не помогал. Не было и каких-то специальных средств для обнаружения пробоин на трубе. Видишь фонтан и чувствуешь сильный запах керосина либо зарево пожара – и тут уже безошибочно определяешь место аварии. Если труба пробита и заделана «чепиком», а струя керосина попадает в землю, то пока не подойдешь ближе трех метров пробоину не увидишь.
С первого раза получилось полностью без аварий прокачать весь участок от КП роты до армейского склада горючего и выдать суточную норму. Это была маленькая, но победа. Возможно, население еще не поняло, что мы сделали, да и душманы, думаю, не осознали, где «любимая труба», которую можно поджечь из ближайшего дувала11.
Дни сменяли ночи. Первая неделя октября прошла достаточно благополучно. В дневные часы еще было жарко, даже можно было искупаться в арыке, постирать нательное белье. От поста через дорогу до арыка было метров 20. Днем 10 октября я решил постирать белье и искупаться. Только начал стирку, и тут над годовой прозвучал свист и потом звук выстрела. Я упал в воду, вымок весь. Вот и постирался… Я медленно вылез из арыка взял автомат, лег на землю и начал ждать, будет второй выстрел или нет. Прошло 3–5 минут. Тихо. Я забрал вещи и побежал к посту. Кто стрелял было не понятно. Видно, он промахнулся.
Октябрь хоть и теплый месяц, но в ночные часы уже нужно приходилось надевать бушлат. Появились сложности с отоплением помещения. Днем в нем не было нужды, но ночью в спальном помещении было холодно, полушерстяное одеяло не спасало. Моторист через два часа приходил с ночной смены, ему хотелось в тепло.
Чугунную печь типа «буржуйка» старшина роты выдал на каждый гарнизон, дров или угля не было. Как вариант – отапливать керосином, но тут возникала проблема с пожарной опасностью. Принцип был следующий: в печь устанавливалась металлическая банка, в нее наливался керосин и зажигался. Рядом с печкой стояло ведро с керосином. Истопник зачерпывал из ведра керосин банкой (как правило, из-под тушенки), прикрепленной к палке, затем просовывал в печку и выливал керосин в банку, установленную в печке. Происходил небольшой хлопок – взрыв. Перевернутая банка, прогорев, медленно вынималась из печки и опускалась в ведро. Керосин горел в банке, установленной в печке, и та нагревалась. Как только керосин прогорал, печь остывала. Практически каждые 3–5 минут нужно было доливать керосин в банку. Главное – не опускать в ведро банку с непрогоревшим керосином, иначе могло загореться ведро. Печь, конечно, дымила, и копоть осаживалась в трубе-дымоходе, и в помещении тоже, бывало, висел под потолком туман, но все-таки это было теплее, чем на улице. Два–три раза в месяц производилась очитка закоптившейся трубы – выстрелом в нее из автомата, сажа осаживалась в печку. После очистки печки от копоти процесс топки повторялся.
У танкистов ситуация была не легче. Они где-то раздобыли два мешка угля, но появилась своя проблема: чем растопить печь, чтобы разжечь этот уголь. С дровами беда, в Чарикаре на местном рынке афганцы продавали их по весу за деньги. Покупать у афганцев дрова? Полный бред. Нет, решили справляться с проблемой самостоятельно.
Как сказано в старой русской поговорке «у вас товар, у нас купец». Кто из нас был: трубачи или танкисты, товаром, а кто купцом – не важно, но переговорив с Юрой Федотовым, решили. У танкистов был танк, а у нас КАМАЗ, и если бы танкисты пару раз выстрелили в ближайший дувал в «профилактических целях», то, подъехав на КАМАЗе, можно было набрать дров, которых хватило бы надолго. Таким образом решали сразу две задачи. Во-первых, безопасность нашего поста: радиус обстрела и зона поражения душманов, особенно из стрелкового оружия, отодвигалась на несколько метров -. просматривается зеленка лучше. Во-вторых, дрова – это тепло, баня и горячий обед. Вот и выбирай, что тебе ближе.
Решили и сделали, а кто мог нам запретить? Танк выдвинулся и прямой наводкой произвел два выстрела, пыль от глинобитного дувала медленно осела. Взводный танкистов сообщил своему руководству, что подозрительные лица осуществили несколько выстрелов в сторону поста, и поэтому был произведен ответ из танка. Мы подъехали на КАМАЗе и начали собирать бревна и доски, которые годились на дрова. Нам не было стыдно, что разрушили чье-то жилье. Оно и до выстрелов было разрушено. Танк стоял в готовности отразить внезапное нападение противника. Свободные от службы бойцы с автоматами за спиной вытаскивали из развалин доски и бревна и грузили в кузов автомобиля. Через два часа работы груженый КАМАЗ въехал на пост. Добычу сложили за зданием ветеринарной клиники. Операцию «дрова» успешно завершили: вечером была баня и теплое помещение.
Осень постепенно входила в свои права, погода иногда начинала портиться. Солнечных дней становилось меньше, и временами начинал накрапывать дождь. О том, что от крыши остались только стропила вспомнили, когда дождь усилился, и с потолка потекли струйки воды. Чем ее покрыть? Пехота, стоящая на нашем посту до прихода танкистов, железную крышу, по всей видимости, продала. Железо – товар, который тоже стоит денег. После сообщения о проблеме на КП роты, было рекомендовано съездить в Баграм на армейский склад горючего за мягким резинотканевым резервуаром. Это была помощь от службы горючего 40-й армии, которая списанные резервуары передавала трубачам для хозяйственных нужд.
На складе горючего резервуар погрузили в автомобиль и после согласования передачи через час вернулись к себе в ГНС-46. К нашей радости и радости танкистов (размера хватало, чтобы накрыть все здание) бойцы приступили к работе. Нужно было вымерить площадь покрытия по размеру крыши, потом разрезать резервуар по вымеренным размерам, подать части резервуара на крышу и закрепить его там подручными средствами. Резервуар, даже разрезанный на части, весит достаточно много, и чтобы поднять его на крышу требовались усилия нескольких человек. Гвозди и скобы пришлось вытаскивать из недавно привезенных дров. Некоторые гвозди и скобы были кованными, возможно использовались не один десяток лет. К вечеру работу была завершена, и можно было доложить ротному, что личный состав ГНС-46 к осенне-зимнему периоду года готов.
В повседневных делах и заботах служба шла незаметно. Мы мало обращали внимание на то, что и как едим, когда моем руки, да и на многое другое, о чем вспоминали
