стул напротив диванчика, на котором я сидела, и вальяжно закинул ногу на ногу. – И ты пришла им поделиться.
– Ты не получишь ничего, пока не освободишь Бэрнетта.
– Малышка Флоранс влюбилась во второго брата? – довольно прищурился он и захихикал. – Что ж, так предсказуемо.
– Давай ближе к делу, я пришла сюда не насмешки твои выслушивать.
– А что, скажи-ка, дорогая Флор, – Свон склонился поближе ко мне, – помешает мне просто отобрать у тебя бумаги, что ты так неосмотрительно притащила с собой.
– Да пожалуйста, – хмыкнула я, открыла портфель и кинула папку на колени этому слизняку.
– Что это такое? Ты играть со мной вздумала?
– А что, тебе не нравятся купчие на кусковой сахар и муку тонкого помола? – я сделала удивленные глаза, а потом прищурилась. – Если убьете меня или Бэрнетта, так и останетесь с этой макулатурой на руках. Это специальные чары, и только я смогу их убрать.
– Думаешь, я куплюсь на этот дешевый цирк? – с усмешкой откинулся на спинку стула. – Лучше возвращайся домой подобру-поздорову, пока и тебя не отправили в казематы. У Омунда сейчас не лучшее настроение.
Я щелкнула пальцами, и на несколько мгновений иллюзия слетела с бумаг, обнажая карту местоположения еще десяти золотых рудников и полное их описание. Наследство, оставленное мне мужем и оказавшееся совершенно бесполезным. Воспользоваться информацией я не могла, а отдавать ее в руки убийц мужа, как и монарха, поверившего официальному следствию – тем более. Так и пылились эти бумаги у меня в кабинете, забытые до лучших времен. Именно из-за них меня оставили жить в особняке, да и вообще жить. Постоянно третируя меня и ставя в невыносимые условия, Свон с Омундом рассчитывали, что я сдамся и принесу бумаги им на блюдечке в обмен на сытую спокойную жизнь. Но сделка с совестью не стоила тех благ, а вот жизни и здоровья Айдэна – вполне.
– Так что, Артур, меняемся? Я тебе бумаги, а ты мне Бэрнетта.
– Не знаю, стоит ли он того, – Свон побарабанил пальцами по бумагам, вновь ставшим бесполезной макулатурой. – Тебе не жалко расставаться с сокровищем ради того, кто предал уже однажды?
– Такому слизняку, как ты, не понять, – не сдержавшись, выплюнула я.
– Мне нужно подумать.
– Что ж, тогда я ухожу. Перееду, пожалуй, в метрополию, здесь мне все равно делать больше нечего.
– Не переигрывай, Флоранс, – жестко предупредил Свон. – У тебя ведь еще сын есть. Кто с ним, кстати, сейчас, пока мы тут беседуем?
– Ах ты, сволочь! Знай, если хоть один волос упадет с головы Алекса, этих бумаг ты не увидишь никогда!
– Успокойся! – жестко осадил меня бывший приятель. – И пойми, что условия здесь диктую я. Ты поможешь нам узнать кое-что у Бэрнетта, и тогда мы отпустим вас обоих, а с твоим сыном ничего не случится. И конечно же это не отменяет твоего подарка, – он кивнул на документы в своих руках. – Согласна?
Я прикрыла глаза. Как глупо было соваться сюда, еще и нести с собой карты месторождений! Они бы все равно не выполнили мои требования, а теперь я вдобавок подставила Алекса и Эмму с Рамирой. В итоге эти подонки получат все, а я так и останусь ни с чем, еще и Айдэну не помогла ничем, а только хуже сделала. Не мне тягаться с давно продавшими души дьяволу мэром и генерал-губернатором.
А с другой стороны, где гарантия, что они не заявились бы снова ко мне? Если Свон потребовал помочь разговорить Бэрнетта, значит, не в таком уж выигрышном положении они находятся. Уж не знаю, чем Дэн успел им так насолить. Так и так получалось, что мы разворошили осиное гнездо, и последствия не заставили себя долго ждать.
– Так что? – поторопил меня Свон.
– Я согласна.
Айдэна привели через десять минут. Все это время Артур разглагольствовал о том, как глупо я себя все эти годы вела, ведь мы «могли дружить на благо друг друга». Урод! В гробу я видала таких друзей. Мэр явно чувствовал себя хозяином положения и потирал руки в предвкушении скорой победы. Вместе с Бэрнеттом, побитым и измученным в кабинет вошел одетый с иголочки Омунд. В помещении тут же стало тесно. Сердце сжалось от боли при виде Дэна. Его рубашка была рваной и мокрой насквозь от пота и крови, а может даже воды, которой окатывали узников, когда те теряли сознание во время допроса. На его теле уже цвели синяки, багровели порезы, а губы покрыла кровавая корка. При ходьбе он припадал на одну ногу и постоянно морщился. При виде меня глаза Бэрнетта расширились от злости и удивления – спасения в моем лице он явно не увидел.
– Флоранс, – церемонно кивнул мне губернатор, будто мы находились на светском приеме. Захотелось плюнуть ему в оплывшую лощеную рожу. – Нам передали, что ты принесла нам подарочек в обмен на жизнь своего родственника. Не самое мудрое решение, но, что скрывать, очень приятное для нас. Где карты? – Омунд выхватил из рук Артура бумаги и вгляделся в написанное. Разочарование, накрывшее его лицо, приятно согрело душу.
– Вы их не получите, пока не отпустите нас с Айдэном, – повторила я то, что до этого уже говорила мэру.
– Ты не в том положении, чтобы торговаться, – заметил губернатор.
– Но ведь вам нужны золотые месторождения. Без их ресурсов вы не сможете выйти из-под влияния метрополии. Тем более сейчас, когда предыдущий лояльный монарх сменился, как и политика в отношении нашего доминиона.
– Как раз с этой целью мы все здесь и собрались, – широко улыбнулся Омунд. – Давай вместе поинтересуемся у шпиона нового короля, зачем его сюда послали.
Жандарм ткнул стоящего под конвоем Айдэна в бок, заставив поморщиться от боли.
– Не понимаю, о чем вы, – отдышавшись сообщил Дэн. – Я приехал навестить родного племянника и поддержать вдову брата. Только и всего.
– И именно поэтому рыскал по городу, вынюхивая сведения и слухи о генерал-губернаторе. За дураков нас не держи! И рассказывай все по-хорошему, если не хочешь полюбоваться, как прекрасная Флоранс займет твое место в пыточной.
Бэрнетт перевел уставший взгляд на меня, а мои глаза расширились от ужаса. Как можно было быть такой дурищей? Мало того, что подставила, так теперь еще и явилась прямиком в лапы к врагу и принесла интересующие их документы на блюдечке, прямо заявив, что все эти годы они находились у меня! А этим уродам ничего не будет стоить привести сюда еще и Алекса, чтобы шантажировать нас ребенком. Тогда я уж точно сделаю все, что они ни прикажут!
– Все-таки не чаете
